Шрифт:
Закладка:
Но туча росла, и теперь уже стал слышен исходящий от неё мощный низкий гул. Стало понятно: это не по воле природы происходит, а по воле людей. Тех самых, что пришли топтать и жечь нашу советскую землю. Это действительно фронт, только не грозовой, а грозный: то приближаются сотни, может даже тысячи самолетов. И пока ещё было не различить отдельные силуэты, стало понятно: их невероятно много, иначе не выглядели бы сплошной черной массой. Лёля никогда прежде не видела такого количества летающей военной техники. Потому смотрела, как завороженная.
За те несколько месяцев, что она провела в армии, Лёля наблюдала, как уходят на восток длинные, тянущиеся до самого горизонта колонны танков, машин и пехоты. Пролетали над головой самолеты с красными звездами на фюзеляже. Обратно редко кто возвращался. Обычно тянулись медленно обозы с ранеными, трактора тащили обратно изуродованные танки и пушки – всё то, что было перемолото жерновами сражений.
Но чтобы фашисты приближались, да еще в таком невероятном количестве… Девушке стало страшно. По спине пробежал холодок, пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Она вцепилась в края гимнастерки и так стояла, наблюдая, как черное облако становится всё ближе. Что было делать? Бежать, прятаться? Надо бы, вон в ту хотя бы щель забиться, укрыть голову руками и ждать, пока закончится налёт. А в том, что он произойдет в самое ближайшее время, сомнений не осталось: армада двигалась на Сталинград.
В это мгновение откуда-то со стороны зенитчиков раздался громкий мужской крик:
– Трееевоооогаааа!
Глава 72
На следующий день я вышел на утреннее построение. Решил, что хватит валяться. В палатке слишком скучно, а голова пусть и побаливает немного, это не смертельно. Мне хотелось поскорее вернуться к работе. В какой-то момент вспомнил, что три дня, которые отводил себе раньше на пребывание здесь, чтобы потом свалить и вернуться домой, давно прошли, а я даже не заметил. Даже стало легче на душе, что не совершил этого поступка. Теперь он показался мне чем-то сродни предательству. Как если бы там, жарким летним днём 1942 года, я бросил Петро вместе с лошадьми и удрал на восток в надежде, что не поймают и не расстреляют за дезертирство.
Лёжа в палатке накануне, я много думал о том, как сильно хочу вернуться. Туда, к своим боевым товарищам. Не знаю, откуда в моей голове взялось это словосочетание. Прежде все тамошние военные казались мне кем-то вроде виртуальных персонажей из компьютерной игры. Вроде бы настоящие, но в то же время словно нарисованные трехмерные модели с невероятной степенью реалистичности. Однако теперь я ощущал их совершенно иначе. То были реальные, живые люди, и не обычные, а настоящие герои. Себя в расчет не брал, только тех, кто там остался.
Как они? Удалось ли отразить новую атаку на хутор? А Т-3, который я собирался захватить? Неужели уцелел, фашистская гадина? Вопросов было много, а ответов ни одного. Равно как и возможностей оказаться снова в прошлом. Все предыдущие разы это случалось спонтанно, после какого-нибудь происшествия. Ну, и что мне теперь делать? Стукнуться с разбегу головой о цистерну с водой? А вдруг не сработает? Зато поисковики окончательно решат, что я рехнулся, и отправят меня домой с позором.
Вздохнув, решил глупостей не делать. Пусть всё идёт своим чередом.
На следующее утро пришёл на построение. Герман Сергеевич посмотрел на меня вопросительно.
– Готов к выполнению задания! – четко произнёс я. Ребята в строю глянули в мою сторону.
– Принял, – коротко ответил командир.
Через двадцать минут мы ехали, и я ожидал, что снова увижу старое место, но машина повезла к новому. Туда, где я костёр развёл на дне старого окопа. Здесь работы уже продвинулись достаточно далеко, и была наполовину освобождена из-под грунта старая траншея. Я с усердием принялся за работу. Ничего больше не спрашивал, а только трудился, осторожно выгребая землю. Мне очень хотелось найти хотя бы кого-нибудь, и мои старания к обеду увенчались неожиданным успехом.
Я сделал движение сапёрной лопаткой, и она уперлась во что-то. Убрал её, начал осторожно разгребать руками и замер в изумлении. На меня из-под земли смотрели пустые глазницы черепа. Стало очень страшно, и я даже подался назад и шлепнулся на пятую точку, замерев.
– Что, испугался? – послышался голос сверху. Это был Денис. Он аккуратно спустился ко мне и встал рядом.
– Немного, – признался я.
– Молодец, – похвалил коллега. – теперь давай, ищи остальное. Обращай особое внимание на любые мелочи. Ложка, ручка, портсигар, да что угодно. Если найдешь награду, орден или медаль, так вообще будет большая удача.
Денис ушёл, а я с колотящимся сердцем принялся копать дальше. Постепенно раскрылись другие части человеческого скелета. Стало понятно, что боец принял смерть здесь, на этом самом месте. несколько реберных костей были рассечены пополам. «Страшная рана», – подумал я, ощущая, как по коже в такую сильную жару пробежал мороз. Осторожно сдвинул скелет, копнул чуть глубже в стенку окопа и нашёл причину гибели – зазубренный осколок. Довольно крупный, в половину моей ладони. Он был ржавым, но я не сомневался, что если сделать детальный анализ, на нем обнаружатся частички крови погибшего.
Положил осколок в сторону и стал искать дальше. Вскоре моими находками стали кожаный поясной ремень с металлической пряжкой и плечевой лямкой. Состоящий из двух секций подсумок. Брезентовая сумка для гранат. Ботинки с обмотками. Всё это, сильно истлевшее, лежало рядом с телом. А вот смену белья, портянки я обнаружил неподалеку в вещевом мешке. Мне показалось странным, что там не было скатки. Видимо, боец оставил свернутую шинель в другом месте, а может и бросил, чтобы в такую жару с собой не таскать. Там же, рядом с портянками, я выкопал помятые котелок, ложку и кружку.
«Наверное, после того, как боец погиб, рядом раздался сильный взрыв, и его самого вместе с вещами забросало землей», – подумал я. Но где же оружие воина? Стал копать дальше, и снова удача! Ржавая трёхлинейка с погнутым стволом лежала на самом дне окопа, метрах в полутора. Видимо, её отбросило взрывом. Всё, что я нашел,
