— Минутку, Пал Палыч, у меня вторая линия — Арсен.

Эта «пара минут» ожидания стоили Павлу год жизни.

— Нашлась! Нашлась, Пал Палыч! — кричал в трубку Краснов. — Арсен сказал, что Кира Дмитриевна ему сама позвонила — на конюшне она с Галиной Петровной и Михалычем…

— Это Смирницкий из второй бригады. Пал Палыч, я машину ребят за ними в деревню отправил. Нам что делать?

— На-айдите Киру Дми-итриевну и глаз с нее не спу-ускайте — если по-опытается сбежать, на-аручниками к себе при-истегни!

— Серьезно? — растерялся охранник, первый раз в его практике звучал такой приказ: «объект охранения» приковать к себе наручниками!

— Нет, шучу! — Павел едва сдерживался. — Если на пять шагов от тебя ото-ойдет — при-истегивай!

— Слушаюсь, пойдем поищем ее.

— Это Краснов. Пал Палыч, машина пришла — нам возвращаться к Кире Дмитриевне?

— Во-озвращайтесь, — Павел, наконец то, перевел дыхание.

— Ну, что? — Дмитрий Викторович пытался говорить как можно равнодушнее, стараясь не показать сыну свое волнение. — Выяснили, где Кира?

— Она на ко-онюшню ве-ернулась.

— Я же говорил, что с ней все в порядке, — улыбнулся Дмитрий Викторович сыну. — Вечно ты волнуешься по пустякам.

— Спро-оси лучше, что про-оисходило с ней по-оследние не-есколько ча-асов, — не успокоился Павел. — Сми-ирницкий, что у тебя там? Нашли Киру Дми-итриевну?

— Нет, никого в кабинете нет. Сейчас из здания выйду, в бинокль окрестности осмотрю.

— Кра-аснов, ты где?

— Подъезжаем.

— Пал Палыч, Смирницкий, две женщины по дороге бегут к машине… черная, вроде джип…

— Это Шубин! — стараясь говорить громче и не растягивать слова, уверенно и спокойно произнес Павел. — Всем слу-ушать мою ко-оманду! Пора кончать эту бо-одягу! Приказ: «Всех брать!».

— Ты, что, Паша? С ней же все нормально! — возмутился Дмитрий Викторович.

Павел повернул коляску и подъехал к окну. Он не хотел ни с кем разговаривать — главное сейчас было обезопасить Киру. И как это отец не понимал таких простых вещей?! Без нее сейчас ему незачем жить! Если бы он мог ходить!!! Если бы мог…

А что он мог сделать отсюда? Из больничной палаты в «медвежьем углу», в который он добровольно залез зализывать свои раны. Зализывать и страдать, но разве могут его страданья сравниться с человеческой жизнью… Ее жизнью!

— Е-едем! — повернулся Павел.

— Куда? — удивился Дмитрий Викторович, а когда понял, куда собрался ехать его сын, не на шутку рассердился.

И Дмитрий Викторович уже собрался возразить, начать убеждать и разубеждать, но, увидев насмешку и решимость в серых глазах сына, неожиданно для самого себя промолчал.

«— Пусть, едет! — ревниво подумал он, справляясь с затопившими его эмоциями, и нажал кнопку вызова медсестры на пульте. — Намучается в дороге, увидит жалость в глазах подчиненных в агентстве и окружающих людей и вернется в госпиталь. Вернется и не захочет в таком состоянии больше покидать больничную палату. Здесь он среди равных, а там…»

77

Подбежав к джипу, Кира резко остановилась, будто налетела на стеклянную, невидимую стену, сапоги выпали из ее рук на пыльный асфальт, но похоже Кира этого даже не заметила.

Она передела дух и, обойдя джип, заглянула в салон сквозь лобовое стекло.

Двигатель ритмично работал, а мужчина, согнувшись пополам, лежал головой на руле и не шевелился. Белая ковбойская шляпа с широкими полями съехала на бок, прикрывая лицо мужчины, но он не поправлял ее.

Кира подошла к водительской двери, громко постучала в затемненное стекло и прислушалась.

Ответа на ее стук не последовало.

Мотор все так же ровно, почти неслышно работал, и от этого мирного, размеренного звука чувство опасности только возрастало — в любую минуту мужчина мог очнуться ото сна, поднять голову, нажать на газ, и машина рванется вперед. Рванется, вильнет, и Кира окажется под огромными, смертоносными колесами джипа.

Так и не решившись открыть дверь, Кира отошла подальше от машины, подождала подбежавшую подругу и, только заручившись ее поддержкой, решилась открыть тяжелую дверь джипа.

Мужчина в машине даже не пошевелился — то ли он так крепко спал, что не слышал ни стука, ни звука открываемой двери, то ли делал вид, что не слышал, но и то и другое Кире казалось подозрительным, и она растерянно топталась у раскрытой двери, на всякий случай, держась от машины, как можно подальше.

— Может, он спит? — тихо спросила она у подруги и, осторожно коснувшись плеча мужчины в клетчатой рубахе, тут же отдернула руку.

— Что он дурак так спать? — возразила Галина и, отстранив компаньонку, протиснулась поближе к мужчине, решительно взяла его за запястье и замерла, считая пульс. — Здесь что-то не так… — озабоченно покачала она головой. — Пульс слабый, еле прощупывается… Конечно, я не врач, но, по-моему, дело плохо. «Скорую» надо вызывать.

— О нет! — застонала Кира. — Опять! Что же это за напасть такая…

— Ты о чем?

— Да так, о своем, о девичьем…

Отмахнувшись от подруги, Кира встала на подножку, втиснулась в салон и с силой за плечо потрясла мужчину — никакой реакции. Тогда она, осмелев, обхватила мужчину за плечи, потянула и оторвала от руля.

Безвольное тело тяжело откинулось на спинку сиденья, голова поехала на бок, свесилась на грудь, белоснежная шляпа свалилась под ноги хозяину.

Мертвенная бледность, застывшая на лице мужчины, говорила о его состоянии красноречивее всяких слов.

Кира испуганно попятилась, спрыгнула с подножки и, не чувствуя камней, впившихся в ступни (она так и бежала до машины в носках, держа сапоги в руках), молча отступила от машины.

Нет, она не станет больше ввязываться в непонятные истории.

С нее хватит!

Стоя на солнце с непокрытой головой, она не чувствовала его обжигающих лучей, не чувствовала мух, бесцеремонно садящихся на ее кровоточащие пальцы ног (носки насквозь пропитались кровью), не чувствовала боли от впившихся в ладони ногтей, от нехорошего предчувствия ее начинало знобить.

— Надо вызывать «Скорую помощь», — сочувственно произнесла Галина, кивая головой в сторону бледного мужчины в обморочном состоянии. — Мы все равно не