– Нет, только я знал о нем. Может быть, еще Белый Орел. Дом был построен до его рождения, но он мог об этом знать.

Шакуни улыбнулся:

– Тогда ты понимаешь, в чем заключается моя проблема? Вот предположим, что поджигатель проник в жилище пяти царевичей Хастины и поджег его. Как ты объяснишь, что весь Особняк сгорел дотла и от него ничего не осталось? Разве поджигатель мог покрыть лаком каждую поверхность так, чтоб его не поймал на месте преступления ни один из сыновей Панду? Поверь мне, в свое время я видел сожженные дворцы. Да, они выглядели как почерневшие руины, но они все еще стояли на месте. А привезенные нашими людьми зарисовки Варнаврата выглядят как место кремации.

– Я… я не знаю…

– И для того, кто называет себя архитектором, это настоящая проблема, – Шакуни кивнул Туману, и тот резко развернул стул Пурочаны и со всех сил ударил его. Архитектор взвизгнул, замолчал, и для того, чтобы прийти в себя, ему понадобилось какое-то время. Наконец он, всхлипывая, снова заговорил:

– Господин Шакуни, я клянусь… Здесь замешано что-то зловещее.

– В этом мы с тобой полностью согласны. Почему бы тебе просто не признаться, что это ты придумал полить дворец лаком, и мы разойдемся?

– Ни за что!

– У тебя ведь есть двое дочерей, в самом расцвете сил… – Иногда я сам себя ненавижу. – Они так прекрасны…

Лицо Пурочаны побледнело:

– Господин Шакуни, пожалуйста… Я подданный Хастины. Ее законы одинаковы для всех. Я заслуживаю суда. У меня есть свои права.

– А что же ждет дочерей предателя? Куда их отправят? Возможно, в публичный дом. Я слышал, что в Воронах появились новые заведения.

– Господин Шакуни… Неужели у вас нет сострадания?

– Посмотри на меня, Пурочана. Ты ведь слышал мою историю? Думаешь, постоянно царящая боль оставляет место для доброты? – В резком голосе Шакуни зазвучала горечь. – Я оставлю тебя в компании моего коллеги и потенциального клиента твоих дочерей, скажем… на полчаса. Он лучший в своем деле. Наш любимый архитектор ведь достоин лучшего, не так ли? Возможно, после этого ты захочешь сотрудничать со мной.

Туман так нарочито медленно, палец за пальцем, принялся натягивать кожаные перчатки, что Пурочана сдавленно захныкал. После того как этот Туман взял на себя вину за побег дэва и Белый Орел оставил его в живых лишь по рекомендации Шакуни, он очень стремился проявить себя. Бхишма решил не сообщать новости о дэве королю и народу. Он удовлетворился тем, что Туман ослеп на один глаз. Хотя для него самого это не имело никакого значения.

Шакуни со стоном поднялся со стула и направился к двери. Захлопнувшаяся дверь отрубила все крики Пурочаны.

Но то, что Шакуни увидел в самом коридоре, заставило его резко остановиться. Там стояла, согнув ногу в колене и упершись ею в стену позади себя, длинноволосая женщина в маске и в длинной черной накидке. Маска закрывала большую часть лица, и под ней были видны лишь карие рысьи глаза. Увидев, что Шакуни вышел в коридор, она выпрямилась и слегка поклонилась.

Шакуни вздрогнул, уставившись на нее. Защити Вайю! По ее глазам было ясно, что она улыбается. Это нервировало.

– Что ты здесь делаешь, Панна? – спросил он, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видит, как они разговаривают. – Как ты вообще осмелилась показаться здесь после разгрома в Калинге?!

– Теперь меня зовут Анаяса. Я отказалась от своего Волчьего имени. Осмелилась? – Она шагнула ближе к Шакуни, занеся сапог над его искалеченной ногой. – Действительно, почему я осмелилась? – В ее глазах плескался смех.

Но Шакуни был старым карточным мастером. Он старался не думать о том, какую боль способен принести ее каблук, и его лицо оставалось бесстрастным.

– Да, работа в Калинге прошла не так, как планировалось. Никто не мог бы предсказать прибытие в Нефритовую гавань чумного корабля и уж тем более – появление из ниоткуда царевны Мати, спасшей нашу несчастную цель. Я приношу свои извинения от имени Культа, господин Шакуни.

– Что ж, – голос Шакуни был холоден, – будем считать, что твоя ошибка случайна. Наш план состоял в том, чтобы обвинить сыновей Панду в убийстве Карны и таким образом разозлить Дурьодхану. Так бы получилось убить двух птиц одним камнем. Но, похоже, в этом больше нет необходимости, поскольку проклятые сыновья Панду погибли в огне.

– Значит… нет необходимости убивать Карну? Жаль. Из него получился бы хороший трофей. Он убил нескольких моих людей.

– Не обманывай себя, Анаяса. Если бы он не провел целый час, плавая в неспокойных водах Чилики, ты потеряла бы их всех.

– Теперь мы никогда этого не узнаем, не так ли? Вот, – она протянула ему кошель, – мы не берем золото за убийство, которое не совершено.

У Шакуни появилась идея.

– Анаяса, ты ведь убийца?

Из-под маски послышалось насмешливое фырканье:

– Вы так проницательны, мой господин!

Шакуни, пропустив это мимо ушей, задумчиво дернул себя за бороду:

– Не посмотришь на бумаги, чтоб потом поделиться своим экспертным мнением? Особенно по вопросу использования потайных туннелей?

– Вы путаете меня со шпионом, господин Шакуни? Мы не занимаемся грязной работой, достойной пресмыкающихся. – Она увидела карту, протянутую Шакуни, и ее бровь взлетела над маской. – А, дворец, покрытый лаком. Люблю все, что связано с царями. Почему бы и нет? Я так наверстаю то, что упущено после неудачной работы в Калинге.

– Отлично. – Шакуни тонко улыбнулся, указывая тростью на одну из дверей дальше по коридору. – Давай найдем комнату, где нам будет удобно поговорить.

II

Шакуни, прихрамывая, вернулся в комнату, в которой оставил Пурочану. Прислонил трость к столу и с трудом сел, чувствуя, как по телу растекается блаженство. Похоже, сидеть на стуле для меня сейчас равно лучшему траханью! – мрачно подумал он.

Тело Пурочаны было покрыто черными синяками, а лицо распухло. Один его глаз был закрыт, а второй безжизненно уставился вперед. Губы были разбиты и окровавлены, а нос сломан. Короче говоря, он выглядел готовым признаться во всем.

– Возможно, ты мог бы сказать, что ты был агентом наминов Анга, которые хотели отомстить за убийство Пракара Мардина, – предположил Шакуни. – Может, ты просто не мог сидеть сложа руки. Это признание заставит нервничать храмы. Или, может, ты потерял родственника на дуэли с Арджуной. Одному Вайю известно, сколько знати было убито им просто по прихоти.

Пурочана непонимающе посмотрел на