Я подозревал, что усиленный протокол защиты был установлен на ноутбук Фрейзера Рейнота не просто так, и оказался прав. Среди скопированных папок и файлов мне попались реквизиты его счета в офшорном банке на Каймановых островах. В общей сложности Рейнот отложил более шести миллионов фунтов. И сейчас я как раз и занимаюсь перераспределением этих огромных средств, благо что этот идиот заботливо сохранил все пароли в специальном файле.

План поиграть в Робин Гуда родился после нескольких дней самокопания, а также после осознания цены, что Рейноту пришлось заплатить за свой жизненный выбор. Он никогда не был женат, не имел детей, и, не буду отрицать, я был только рад узнать, что мой противник еще и оказался последним в роду Рейнотов. Все указывало на то, что полиция понятия не имеет о его офшорном счете, тем более что единственное доказательство существования такового хранилось на сгоревшем ноутбуке. Дальнейшее подтверждение данного заключения я отыскал в электронных письмах покойного — в частности, в заверениях некоего высококвалифицированного финансового эксперта о невозможности отследить деньги клиента его банка. Наконец, я как следует постарался, чтобы мое собственное перераспределение средств также осталось незамеченным. Это не так уж сложно, если изучить вопрос и найти нужные программы.

Мне представлялось совершенно справедливым получить некоторую компенсацию за все горести, что я испытал по вине этого человека. Триста тысяч фунтов из шести миллионов я потратил на трехкомнатный домик на окраине милой деревушки под Оксфордом. Идеальное пристанище до конца жизни. Остался сущий пустяк — убедить жену.

Когда Лия вернулась от моих родителей, мне пришлось многое ей объяснять. Перво-наперво, разумеется, собственные увечья. Из больницы меня выпустили сразу после обследования, поскольку мои повреждения ограничились сотрясением мозга, хлыстовой травмой и сломанным носом. Лицо, однако, представляло собой сплошной синяк — определенно, по возвращении домой жена ожидала отнюдь не такого сюрприза. Я честно сказал ей, что попал в аварию, но вот о подробностях умолчал. К чести Лии, она взяла на себя роль сиделки и, впервые за все время нашего брака, ухаживала за мной. Тогда-то я и осознал, что слишком долго недооценивал жену, обращаясь с ней как с жертвой.

Что ж, урок усвоен.

В период выздоровления я целые дни проводил на диване за изучением сайта по продаже недвижимости, чтобы хоть чем-то себя занять. По правде говоря, я делал все возможное, лишь бы избежать мыслей, которыми, как я нисколько не сомневался, мне рано или поздно предстояло себя озаботить. На четвертый день по возвращении Лии из Оксфордшира, я стиснул зубы и ознакомил ее с описанием домика, рассчитывая таким образом переубедить жену.

В действительности убеждать Лию я вовсе не собирался. И даже хоть сколько-то обсуждать тему. Я заявил ей без обиняков: с меня хватит, мы переезжаем. И в качестве заключительной и ироничной лжи наплел ей, будто выиграл крупную сумму в моментальную лотерею.

Реакция жены оказалась совершенно неожиданной.

После пяти дней, проведенных без меня и моего контроля — именно так мне и было заявлено, — она вернулась с полностью изменившимся к моей малой родине отношением. Отчасти, полагаю, я обязан этим своим родителям. Подозреваю, отец неоднократно упоминал, как я несчастен в Лондоне. В общем, мне пришлось выслушать продолжительную лекцию Лии, что мне необходимо следить и за собственным психическим здоровьем. А затем, к моему изумлению, она потребовала как можно скорее осмотреть выбранный домик.

И вот теперь мы съезжаем из убогой квартирки в Кентиш-Тауне. В данный момент Лия прощается со своими друзьями и знакомыми, и уже днем мы отправляемся в Оксфордшир за ключами от нашего нового дома. Когда же мы там освоимся, мне предстоит принять окончательное решение насчет своей карьеры в психотерапии. Боюсь, былого энтузиазма к этому занятию я больше не испытываю, но, быть может, его возродят несколько недель покоя на свежем воздухе. Посмотрим.

Сейчас же мне предстоит последнее дело в Лондоне.

Добираюсь до окраины Камдена и липший раз уточняю место и время встречи. Я прибыл раньше договоренного, однако мне не помешает немного посидеть и разобраться в собственных мыслях.

Еще несколько улиц, и показывается конечный пункт путешествия: кофейня с незатейливым названием «Кофевар». Перехожу улицу и на пару секунд задерживаюсь осмотреть фасад здания. Навряд ли многие заметят, однако кое-какие детали по-прежнему указывают на его историю. Парадный вход расположен на углу, а ниже уровня тротуара видны основательные деревянные двери в подвал, где когда-то хранилось пиво, вино и крепкие напитки. Приближаясь ко входу, не могу не бросить взгляд в переулок вдоль торца строения. Всего лишь взгляд, но и его достаточно, чтобы по коже у меня пробежали мурашки. Спешу укрыться внутри.

Только девять часов утра, и в кафе никакого ажиотажа. Семь-восемь посетителей рассеяны за столиками, еще несколько сидят на табуретах перед стойкой. За исключением болтающих в углу двух женщин средних лет, все остальные погружены в свои цифровые устройства. Сцена эта крайне далека от той, что я застал бы, окажись здесь лет сорок-пятьдесят назад.

Я подхожу к прилавку и заказываю чай. Меня обслуживает бородатый парень, и, как и подобает в подобных заведениях, за три фунта мне достается наперсток тепловатой мочи. Я уже собираюсь расплатиться, когда сзади раздается стук каблучков.

— Дэвид?

Разворачиваюсь и вижу женщину средних лет, блондинку с короткой стрижкой.

— Значит, вы тоже рано, — улыбаюсь я. — Рад наконец-то встретиться с вами, Эмма.

Не в моих привычках обниматься с людьми, с которыми вижусь впервые, но данный случай совершенно иной. Пускай я и не встречался прежде с Эммой Хоган, однако мы очень много общались по телефону. По сути, если бы не она, шесть недель назад я попросту тронулся бы умом.

— Итак, сегодня великий день? — говорит женщина.

— Еще какой. Больше никакого Лондона. И очень сомневаюсь, что буду по нему скучать.

— Я родилась и выросла здесь, однако не могу отрицать, через какое-то время он начинает действовать на нервы.

— Пожалуй, я чересчур строг. Несколько теплых воспоминаний у меня все же сохранится.

— Но в основном все-таки жуткие, — смеется она.

Ее улыбка, впрочем, быстро угасает, и Эмма внимательно осматривается по сторонам.

— Значит, здесь когда-то и были те самые «Три монаха»?

— Когда-то, давным-давно.

— Именно с этих слов и начинаются хорошие истории, — задумчиво произносит женщина.

— Согласен. Жаль только, не у всех них счастливый конец.

Историю Эммы я слышал, и она как раз из таких. Сегодня, однако, у нас обоих есть шанс расставить точки над «и», осмыслить до конца наши приключения с великаном в джинсовке.

Женщина заказывает кофе, и