— Разве кто — то мог не слышать? — Рот Отиса вытягивается, и он выглядит гораздо менее воодушевленным.

Здесь ничего сказать. — По какой — то причине ты привлек внимание Богов.

Отис фыркает, откидывается назад и, скрестив руки на груди, смотрит на меня холодным взглядом. — Расскажи мне что — нибудь, чего я не знаю.

Ладно, похоже, Отис такой же большой поклонник Богов, как и я. — Скажем так, я была вызвана добровольцем для участия в Олимпийских Играх.

Отис, прищурившись, смотрит на меня. Как будто он ищет какой — то внешний признак, который делает меня чемпионом.

— Я уверена, что ты хочешь участвовать в Играх так же сильно, как и я, но что ж, добро пожаловать на вечеринку.

— И что именно это означает? — Отис откидывается назад, прислоняясь к потертой и дырявой обивке кабинки.

Я делаю то же самое, пытаясь дать ему как можно больше пространства. — Я верю, что ты — ответ на загадку этого испытания.

— Не хочу показаться грубым или что — то в этом роде, но как это касается меня? — Отис проводит рукой по подбородку, как будто массирует его, чтобы снять напряжение.

— По сути, они хотят, чтобы я привела тебя, как дичь для охоты. — Я пожимаю плечами и киваю, потому что да, все так запутано.

Отис вздыхает и несколько раз моргает. — Для меня это будет нелегким испытанием. Я не хочу видеть Богов и в хороший день. И я определенно не хочу участвовать в Играх.

— Да, никто из нас не хочет. — Я отмахиваюсь от его ответа. — Послушай, вот в чем дело, так получилось, что я нашла тебя первой, но есть восемь других чемпионов, которые рано или поздно поймут это. Давай просто скажем, что некоторые из них не будут так переживать из — за согласия, как я.

Отис тяжело вздыхает и проводит рукой по своим темным волосам, отчего они торчат под странными углами. Это должно было бы выглядеть глупо, но ему удается это сделать милым.

— То есть ты хочешь сказать, что я могу пойти с тобой, и это самый простой путь. Или я могу сидеть и ждать, пока меня похитят.

Я пожимаю плечами, потому что, да, вероятно, так и произойдет.

— У меня есть средства. Я мог бы сесть в свой самолет и улететь на гребаную Майорку сегодня вечером, если бы захотел. — Отис приподнимает бровь, его рот сжимается в недовольную линию.

— И я предполагаю, что у некоторых других чемпионов тоже есть возможность последовать за тобой. По какой — то причине Боги выбрали тебя. Ты их как — то разозлил? Я думаю, что им нравится мстить людям, которые, по их мнению, каким — то незначительным образом ими пренебрегли.

— Несомненно. Я выводил их из себя много раз. — Отис постукивает пальцем по столешнице, раздражение написано на всем его напряженном теле.

Тень падает на наш столик, и я знаю, кто это, еще до того, как смотрю. Мое тело настолько настроено на его присутствие. Я не утруждаю себя сдерживанием недовольного стона, когда Атлас садится в кабинку рядом со мной. Его губы растягиваются в нехарактерной для него улыбке, и я пристально смотрю на него. Собирается ли он разыгрывать из себя экстраверта, хорошего парня теперь, когда предстоит выиграть еще одно испытание?

Я остаюсь на месте, не уступая ему ни дюйма. Когда он уже почти сидит у меня на коленях, я со вздохом сдаюсь и подвигаюсь. Глаза Отиса мечутся между нами двумя.

— Твой друг?

Я говорю «Нет» в тоже время, как Атлас говорит «Да».

ГЛАВА 39

— Х

очешь украсть у меня еще одно испытание после того, как я сделала всю работу? — Я делаю вид, что оглядываю полутемный бар. — Ты следил за мной? Или у тебя есть другие люди, которые делают это за тебя?

Атлас одет в джинсы и темно — серую футболку, облегающую его фигуру. Очевидно, он попросил кого — то принести ему одежду. Его взгляд скользит по моему телу, останавливаясь на коротком, облегающем платье. Мои сиськи не вываливаются, как у официантки, но и не прячутся. Как бы то ни было, он уже видел меня обнаженной, так почему меня волнует, что он думает обо мне в моем наряде для «Безумного Адамса»?

Я не позволяю жару смущения от этого воспоминания отразиться на моем лице, но кожа на затылке горит.

— Мне не нужно преследовать тебя, маленькая птичка. Я могу разгадать все загадки сам. — Атлас постукивает себя по виску. Он продвинулся так далеко в кабинку, что я прижата к стене. Его бедро и рука плотно прижаты к моим. Он такой раздражающий. Во что он играет? Он то горяч, то холоден, то серьезен, то игрив. Может, ему нравится морочить людям голову. Это то, что происходит?

Я хватаю забытый Отисом джин из ванны и толкаю его к Атласу. — Вот, выпей.

Атлас отталкивает его одним пальцем. — Нет, спасибо. Я бы предпочел не падать в обморок и не гадить в штаны всю ночь.

— Ты обвиняешь меня в том, что я что — то сделала с этим напитком? — Говорю я с притворным возмущением, прижимая руку к сердцу.

Атлас оглядывает бар, приподняв бровь. — Больше похоже на то, что бармен не моет руки после того, как посрал.

— Прекрасно. Спасибо, что заглянул. Теперь ты можешь идти. — Я отворачиваюсь от него и снова сосредотачиваюсь на рок — звезде напротив меня.

Отис наблюдал за нашим общением с нетерпеливым весельем, но он медленно пробирается к краю кабинки. Он встает, хватает гитару и готовится сбежать. — Похоже, у вас полно дел. Я просто оставлю вас двоих наедине.

— Подожди. — Я отталкиваю Атласа с дороги, и он выскальзывает из кабинки, удивляя меня своей уступчивостью.

Я вскакиваю на ноги, одергивая платье, пока стою, чтобы моя задница не вывалилась. — Слушай, я знаю, что это пиздец. Поверь мне, все это полный пиздец. Но мне бы пригодилась твоя помощь, и я была бы готова когда — нибудь ответить взаимностью. Если тебе когда — нибудь что — нибудь понадобится от меня, все, что тебе нужно сделать, это попросить.

Мы с Отисом стоим лицом к лицу. Он держит футляр от гитары, который лежит на краю скамейки. Я скрещиваю руки на груди, жалея, что в этом чертовом платье нет карманов. Бармен включил