помещение…без вещей. То, что они являются частью Новоросского Корпуса, это декларативно и актуально в нынешней ситуации, а что будет, если все изменится?

— Серега, я тебя понял, тут разжевывать не нужно.

— Олег, и последнее, пока я тут с сильными разных миров решаю вопросы планетарного масштаба, присматриваешь местечко для нашей новой стационарной транзитной базы. В рабочем порядке мы демонстративно с участием всего руководства НЭК конечно проработаем место для эвакуации основной базы, но я бы подстраховался и в режиме максимальной секретности подготовил что-то свое. Желательно остров, или полуостров, по которому не наносились ядерные удары, где были какие-то производства, но продукты и ресурсы в основном привозные.

— Это ты думаешь, чтоб местные с началом войны просто ушли оттуда из-за отсутствия еды?

— Да. Самый для нас лучший вариант. Куча железа, личного транспорта, брошенного из-за отсутствия топлива, а так как нет людей, то все это если разграблено, то так поверхностно. А если нет запасов продуктов, то и нет банд.

— Хорошо, ход твоих мыслей я понял. И в этом направлении напрягу девчонок из нашего женсовета, пусть работают.

— Ладно, а теперь давай займемся тем, ради чего сюда приехали — планированием последнего испытания космических снарядов.

Для последнего пробного пуска все давно было рассчитано и подготовлено, и мы здесь в Усадьбе и Сталин в Кремле были только пассивными наблюдателями. Системы и в нашем времени и в мире 1942-го года за время последнего контакта синхронизировались, точно определив орбитальную позицию «Зари», по пространственно-временному маяку которой будет осуществлено открытие портала и выброс беспилотного орбитального бомбардировщика.

Мы еще раз переговорили со Сталиным, который, как оказалось, для демонстрации испытаний, собрал всех, кого смог известить, членов ГКО у себя и тоже ждал пуска.

Тут все было отработано. На большом экране, на котором выводились видеопотоки с видеокамеры «Зари», с одного из дальних бомбардировщиков, что кружил на некотором удалении от Новой Земли, с боевого корабля, который так же наблюдал издалека, ну была еще пара камер на самом полигоне, который должны были показать, как оно, когда с неба падают тяжелые болванки снарядов. Там же было размещено множество датчик сейсмических датчиков, которые должны были отследить силу и энергетику ударов. На отдельный экран выводились текстовые данные и схематические изображения положений всех объектов нашей орбитальной группировки и тут же шел чат, в котором дублировались доклады разных служб. Слушать доклады и переговоры можно было, но мы с Олегом это отключили, пока не было открытия портала и не было выброски груза на орбиту этого мира.

Время шло, на большом экране изменялись цифры обратного отсчета приближаясь к нулевым значениям. Символ орбитальной станции «Заря» на схеме приближался к отмеченной красным точке открытия портала.

Я мазнул мышкой, на нажав кнопку, включил звук докладов.

— … контакт в «Зарей». Подтверждено включение маяка.

— Есть пробой…

— Есть контакт с базой, даю подтверждение на начало операции. Код отмены не активирован.

— Выброс.

— Есть выброс.

— Есть подключение к бортовому компьютеру изделия. Есть авторизация. Есть взятие на управление.

— Портал закрыт.

— Принял. Залить в бортовой компьютер изделия уточненное полетное задание.

— Выполняю. Канал связи стабильный. Заливка идет без прерываний.

Прошло несколько секунд.

— Есть подтверждение получения полетного задания. Система приняла на сопровождение сигналы от опорных маяков.

— Принято. Минута на получение кодов отмены.

Я нажимаю кнопку на микрофоне, подключаясь к общему каналу.

— Это Усадьба. Код отмены использован не будет.

— Принято Усадьба. Ждем.

Щелчок и знакомый голос Сталина послышался из динамика.

— Это Кремль. Код отмены использоваться не будет.

— Принято Кремль. Техническая группа, подтвердите соответствие последней телеметрии поставленной задаче.

— Это Зевс. Все данные в норме.

— Принято. Система наведения активирована и переводится в автономный режим согласно боевой задаче.

— Принято…

— Принято…

Теперь бортовой компьютер платформы, на которой были установлены четыре боевых орбитальных снаряда начал сам высчитывать траекторию, угол входа, необходимые импульсы корректировки и силу тяги разгонного двигателя, который занимал большою часть платформы. Все делалось таким образом, чтоб сообщить снарядам максимальную кинетическую энергию до входа в атмосферу.

Ну я не удержался и включившись в канал добавил.

— А теперь на кого бог пошлет. И кто не спрятался, мы не виноваты.

За хулиганство в боевом канале меня конечно никто журить не стал, а вот в текстовом чате пошли и смайлики, и всякие комментарии: народ был на взводе и таким образом хоть как-то пытался отвлечься.

— Пошла родимая! — выдал в канал излишне эмоционально руководитель ЦУПа, который в данный момент полностью вел испытания.

— Изделие провело корректировку… Дан импульс маршевым двигателем. Опять корректировка… Есть выход тяги на максимальную мощность.

Я снова вклинился в канал.

— ЦУП это Усадьба. Что показывает параллельный расчет траектории?

— Норма. Изделие идет согласно заданной боевой задаче. Вектор ускорения и входа в атмосферу оптимальный для поражения целей.

— Принято.

Опять потянулись минуты и только благодаря камерам спутников и радаров объективного контроля, которые отслеживали полет «изделия», мы могли наблюдать, как орбитальный бомбардировщик несется к поверхности планеты. Параллельно выводились данные телеметрии, получаемые от бортового компьютера, они тут же сравнивались с расчетными и с теми, что получали от внешних систем, благодаря чему отслеживалась точность на всех этапах и при возникновении ошибки с определением траектории, всегда могли дистанционно подключиться специалисты ЦУПа для проведения ручной корректировки.

— Есть вход в атмосферу… Потеря связи с изделием. Вижу сброс снарядов — время соответствует… Траектория расчетная, отклонение в пределах нормы. Вижу разделение снарядов на суббоеприпасы. Время — расчетное.

Пауза. А мы все замерли, буквально прикипев взглядами к изображениям с видеокамер.

— Есть поражение! Есть, мать его! — не выдержал и закричал руководитель ЦУПа.

Прошло несколько минут и снова пошел доклад.

— Пока трудно определить из-за огромных облаков пара и поднятой породы, но судя по месту, цели попали под накрытие.

— Это Кремль, через сколько сможете дать развернутый доклад об результатах удара? — включился в канал Сталин.

— Два-три часа, Кремль, пока там все усядется. Надо провести проверку на радиацию. Пока, как вы видите, идет наблюдения издалека.

— Вас понял, ЦУП, молодцы. И Усадьба — вам отдельная благодарность, впечатляет. Жду вас вечером на заседании ГКО для обсуждения результатов.

Я ответил.

— Спасибо, Кремль.

Эпилог

Атмосфера нынешнего заседания ГКО в мире 1942-го года очень сильно отличалась от прошлых совещаний. Если раньше чувствовалось внутреннее