– Нет, Инар, не надо! Ты же не будешь разбираться, ты всё решил! А так нельзя! – торопилась сказать Лайла, словно боялась не успеть. – В это невозможно поверить! А ты...

– Я должен, Лайна. – мягко оттягивает от своей одежды руки своей лари отец.

– Пожалуйста, останься сегодня со мной! Не ходи. Она же мать Берса, как же потом... – Шепчет лари сквозь слёзы.

– Вот пусть он и идёт. Вместе с наследником Файридом. При нём майриме не сможет соврать. – Говорит Ираидала, и Лайна посмотрела на неё полным благодарности взглядом.

– Правда. Пусть так... А ты... Не уходи! – Лайна ухватилась за идею Ираидалы, как тонущий за спасательный трос.

– Лайна... Ты же верёвки из меня вьёшь. Ты же понимаешь, что моё присутствие или отсутствие ничего не изменит? Я не казню Майхур просто так, даже помня о её прежних делах. Но и наказания избежать ей не удастся, кто бы за неё не вступился! Так чего ты боишься? – как маленького ребёнка уговаривает император свою лари, а та упорно сжимает пальцы на его вороте. – Хорошо. Я не пойду. Всё? Берс, Файрид идите. Я жду ответов. И про дворец в Карнаке тоже. Пойдёмте, лари Ираидала, мы с Лайной проводим тебя, наконец, до комнаты, где ты сможешь отдохнуть.

Отец ушёл вместе с обеими лари, а мы с братом отправились в мой дворец. Лари Лайна никогда не проявляла ко мне особого отношения. Не обижала, но и не выделяла. Так же отвлекала отца, как и от Файрида, но особого тепла между нами не было. Но сейчас, я был ей горячо и искренне благодарен.

Неприязнь отца к матери никогда не была для меня секретом. И причины этого я тоже знал. Файрид, подслушав разговоры слуг, одно время взялся меня изводить, нам тогда было лет по пять. Конец этому положила тоже лари Лайна. Слишком она благородна и мягкосердечна, чтобы мстить ребёнку за мать.

Слуги во дворце, видя спешащих меня и Файрида, шарахались по разным сторонам. Видно помнили ещё, чем закончилось последнее моё возвращение от отца, примерно в таком же состоянии.

Мать была в своей комнате, одна из служанок втирала ей какую-то мазь в кожу рук, возмущаясь жестокостью омана. То есть моей.

– Выйди. – Приказал я, и в этот раз повторять не пришлось.

– Оман, наследник Файрид. – Мать встала с дивана и склонила голову в поклоне, обратилась ко мне по титулу, демонстрируя свою обиду на мои решения.

– Майриме, императору стало известно, что ваш первый ребёнок, мой старший брат, жив и проживает в Геликарнаке, где последний год занимался обучением моих детей. – Озвучил я причину нашего визита.

Мать резко побледнела, почти посерела лицом и опустилась на ступеньки перед диваном.

– Нет... Нет, нет, нет! Этого не может быть! Я точно знаю, что он мёртв! – повторяла она, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

– Откуда вы знаете? – спросил её Файрид.

– Я родила, была немного не в себе после... После всего. Всё болело. Я видела, как его вынесла повитуха. Я почти засыпала от того зелья, что она мне дала, чтобы я быстрее набралась сил. Я спросила только кто и есть ли крылья. Потом я спала. А утром она пришла, я спросила её, что с ребёнком, она ответила, что он умер! Я даже в руки его ни разу не взяла! – мать переводила взгляд с меня на Файрида и обратно.

– В этих словах нет лжи. – Сказал Файрид. – Но и приёмный отец Аргеса не врал ему.

– Но зачем повитухе пытаться убить ребёнка майриме? – вот это вообще никак не могло найти объяснений.

– Нет! – не согласилась с таким выводом мать. – Она любила меня, заботилась обо мне с первого моего дня в гареме, называла своей золотой девочкой, дочкой, которая принесёт ей счастье!

– И это правда. – Мрачнел на глазах Файрид. – Скажите, лари Майхур, это ведь эта повитуха надоумила вас напоить мою мать соком оварка?

– Да, она принесла мне отвар из плодов. – Призналась мать.

– Правда! – ещё раз подтвердил слова матери Файрид. – Очень жаль, что эта женщина мертва. У императора к ней сейчас было бы множество вопросов.

– Майриме, вы знали, что Геликарнак разорён и дворца там давно нет? – вспомнил я пожелание отца.

– Да. – Еле слышно произнесла мать, а Файрид просто кивнул.

– Я вернусь обратно во дворец отца. – Сказал он.

– Я буду утром. – Ответил я. Файрид вроде дернулся ко мне, но развернулся и покинул покои майриме. – Почему? Просто почему, майриме?

– Берс, я только что узнала, что сын, которого считала мёртвым, жив, а ты требуешь от меня ответа про какую-то провинцию, которую к тому же ты уже отдал? – мать смотрела на меня так, словно не узнавала. – У тебя сердце есть?

– Хватит! Я хочу знать, почему, все эти годы все вокруг были уверены, что Геликарнак по-прежнему процветает, когда провинция превращалась в руины? Почему отчеты и описи, которые поступали императорскому казначею, не отражали и сотой доли правды? И где подарок императора Ираидале на рождение детей? – требовал я ответа.

– Ты отдал его мне... – напомнила мать.

– Потому что вы солгали! Ираидала и слова не сказала о нём, потому что даже не видела его! – показал, что и про эту ложь я знаю.

– Оман,Таргос просит вас принять его, он говорит, что это не надолго, но очень важно. – Вошёл в покои один из евнухов, дежуривших в коридоре.

– Пусть заходит.– Знаю, что уж кто-кто, а Таргос точно не придёт сюда по пустякам. – Что стряслось?

– Оман, майриме. – Поклонился он. – Казначей и его родственники, поставленные на должности его помощников, начали говорить. Я не оставлял их одних ни на минуту, не позволяя даже пить и есть непроверенную пищу... При угрозе пыток, и поняв, что они не смогут избежать наказания за свои дела, они признались. Те траты, которые приписывались лари Ираидале, и часть военной добычи, которую они списывали, как присвоенную лари, они продавали, чтобы перекрывать недостачу налогов от Геликарнака в казну. То есть, из Геликарнака поступала одна сумма, они добавляли недостающее и отправляли в казну. По приказу майриме.

– Что за бредовая идея? Зачем? – развернулся я к матери.

– А что мне оставалось делать? – со злостью выкрикнула она.