- Нет, - сказал Кану после минутного раздумья. - Я не знаю, кто из нас прав. Но у Свифта была идея, и ты ее выбрала, и для меня этого достаточно. Что бы ни случилось, это должно быть интересно - ты понимаешь, что никто никогда не подходил к Хранителю так близко, как мы собираемся?

- Мертвые Хранители не в счет. В любом случае, твоя мать... одна из твоих матерей - она бы сказала по-другому, не так ли?

- Полагаю, она бы так и сделала, - сказал Кану. - Но Хранитель пришел к Чику, а не наоборот.

Это были долгие семь минут - достаточно времени для сомнений и повторных предположений. Но нервы у них выдержали, и в назначенный момент "Ледокол" начал менять курс. Это было так тяжело и внезапно, как и предупреждал Свифт, нападение на хрупкое человеческое тело, но они были готовы к этому, и шок был терпимым. Кану почувствовал, что находится на грани потери сознания, но сознание так и не ушло полностью, и его мысли оставались ясными. Коррекция курса продолжалась в течение нескольких минут, череда нервирующих мгновений, в любое из которых могло произойти какое-нибудь ужасное возмездие со стороны лун. Но нападения не последовало. Возможно, они были слишком малы, чтобы привлечь внимание спутников, или Свифт достаточно точно рассчитал изменение их курса, чтобы избежать ослабления их огня. Или, возможно, размышлял Кану, все эти разрушения были делом рук миллионов лет назад, и они никогда не подвергались опасности.

Когда двигатель заглох, они были на волосок от разбитого Хранителя. Ширина собственного корпуса "Ледокол" была меньше толщины обшивки инопланетной машины. Издалека не было заметно никаких признаков жизни - активации - и не было их теперь, когда они подошли ближе. Дрейфующий остов был теплым с одной стороны, прохладным с другой, но только потому, что он был повернут одной стороной к Глизе 163.

Это была средняя часть Хранителя, отрезанная с обоих концов - срезанный конус - и с длинной, глубокой боковой выемкой по всей длине его теплой стороны. Они решили рискнуть еще на одну небольшую коррекцию тяги, чтобы поместить "Ледокол" внутрь теплового укрытия этой выемки. Хотя они плавали рядом с частью Хранителя, обломки инопланетной машины все равно были в сотни раз больше корабля Кану, а выбоина была достаточно глубокой, чтобы полностью скрыть их.

Они остановились, заняв позицию в своем импровизированном укрытии. Стены и пол "раны" позволяли заглянуть в тайное нутро Хранителя - головоломку из огромных и бесшумных механизмов, упакованных так же плотно, как кишечник, - но только мельком. Они могли видеть не глубже самых наружных внутренностей, и из глубин не исходило никакого голубого свечения, которое могло бы пролить свет на вышележащие структуры.

Живой Хранитель - это уже достаточно круто, подумал Кану. Но мертвый был чем-то большим, потому что свидетельствовал о большей мощи - о чем-то, способном убить робота размером с Луну.

- Сейчас мы должны быть в безопасности, - сказал он, - но просто для уверенности мы отключим все, что нам не нужно, и будем сидеть здесь так тихо, как только сможем. Свифт - можешь ли ты рассчитать для нас оптимальный профиль эвакуации?

- Считай, что дело сделано, Кану. А что потом? Вернемся на более высокую орбиту, за пределы лун? Это не будет стоить нам намного больше энергии.

- Нет, мы пока не готовы к этому месту. Признаюсь, я немного напуган.

- Вполне объяснимо. Представьте, что я чувствую - еще один машинный интеллект, ставший свидетелем бойни такого масштаба. Итак, куда же нам идти дальше?

- Я думаю, это очевидно, - сказал Кану. - Паладин. И надеюсь, там нас не ждут неприятные сюрпризы.

- Неприятных сюрпризов не бывает, - сказал Свифт, - есть только степень неподготовленности.

План Свифта заставлял их ждать десять часов, поскольку орбита фрагмента выходила за пределы диаметра орбиты самой удаленной луны. Выяснилось, что у Хранителя было измеримое гравитационное поле - достаточно сильное, чтобы они могли сопротивляться его притяжению с помощью едва заметной микротяги, как если бы они были пришвартованы рядом с астероидом. В этом не должно было быть ничего удивительного, но ни в каком другом контексте масса Хранителя никогда не обнаруживалась. Это было так, как если бы - в мертвом состоянии - перестал действовать какой-то эффект маскировки массы или ее отрицательного значения.

Управлять гравитацией, заставлять массу исчезать, как подброшенную карту, - вот скрытые технологические секреты, которые, при надлежащем раскрытии, могли бы спровоцировать тысячи промышленных революций. Но Кану и его спутники могли довольствоваться только сбором данных. Понимание - эксплуатация - должно было бы быть предоставлено другим умам, в других солнечных системах, если бы это вообще можно было сделать.

Тем не менее, это было еще одно важное открытие, которое можно было добавить к головоломкам, которые они уже нашли. Новая Мандала, колеса выше неба и возможность заглянуть в физику Хранителей. Если бы Кану больше ничего не делал в своей жизни, эти открытия были бы достаточным достижением. Сама мысль об этом - идея внести столь значительный вклад в совокупность человеческих знаний - приносила ему утешение. Было хорошо сделать что-то полезное и дожить до сих пор.

Кану ни в коем случае не мог сказать, что чувствовал себя полностью спокойным - для этого все еще оставалось слишком много неизвестного, - но его настроение улучшилось, появилось ощущение, что по крайней мере с одной задачей он справился. Совершенно внезапно он осознал, что зверски голоден. Было бы неплохо поесть, не зная, что ждет их впереди и когда у них снова появится такая возможность.

Нисса согласилась с ним.

- Спасибо, что позволил мне принять это решение, - сказала она, когда они уселись за свой столик. - Даже если идея принадлежала Свифту.

- Это было правильно - что-то сделать. Мой план вообще не был планом.

- Ты никогда раньше не рассказывал мне эту историю о змеях.

Он вспомнил счастливое, золотистое блаженство их коротких недель вместе после Лиссабона, до того, как реальность его миссии встала между ними. - На самом деле у нас не было времени.

- Я имею в виду все те годы, что мы были женаты. Я уверена, что запомнила бы.

- Правда?

- Прежний Кану был хорошим человеком. Он рассказывал много историй, но большинство из них были придуманы для того, чтобы выставить его в