«Тогда что? — неожиданно спорила она с собой. — Тогда, думаешь, что-то поменяется?»

Вестер был не так плох. Он был силен и влиятелен, и когда брал ее почти что против воли, не обращая внимания на то, как она извивается под ним изо всех сил и даже наслаждаясь этим, это было восхитительно. Юории нравилось его рычание, нравилась стальная хватка сильных пальцев, и даже такое не похожее на дядино лицо. Да, ее воспоминания были окрашены флером необходимости подчинения, этим металлическим ободом, путающим мысли. И все же Вестер был хорош. Она почти жалела, что больше не могла видеть его.

Олеар же оказался другим. Что-то в нем было от дяди, с которым он провел столько времени. Юории казалось, что она видит знакомую родную мимику, что слышит любимые фразы. Надлома, свойственной Вестеру трагичности в речах Олеара не было и в помине. Он смотрел на Юорию, как ягуар смотрит на добычу, и в его довольной усмешке Юория видела уверенность, что черная роза в конце концов опустится перед ним на колени. Он не скрывал своей симпатии, но и был строг: всегда обрывал Юорию, когда она говорила о дочке предательницы или о герцоге, все время следил за ее действиями. В первую ночь, идя к походной купальне, Юория споткнулась — и заговор Олеара поддержал ее под спину, а затем стек по пояснице вниз, между ягодиц, мазнув по промежности. Это выбило из привыкшей, казалось, ко всему женщины дух.

«Просто ты никогда не была с настоящим шепчущим, — сказал ей Олеар позже. — Это даже забавно, как мало ты об этом знаешь».

Сказать, что ощущение не зацепило ее, Юория не могла. Вестер, хоть и умел шептать, никогда не делал этого в постели. Постепенно Олеар, горячий, как магма, но неизменно останавливающийся на самом интересном, стал занимать мысли Юории куда больше.

На привалах она пыталась сесть к нему ближе, коснуться его пальцев, забирая у него флягу с водой, прислониться, положить голову на плечо. Олеар поддерживал ее стремление, доводя эти прикосновения до ласки. Он часто гладил бедра Юории, притягивал к себе за талию, а пальцы скользили по ребрам, выше…

Олеар мало говорил, и все же к нему можно было обратиться с любым вопросом. Когда Юория нервничала или боялась, она обращалась к своему надзирателю — и он успокаивал ее, объясняя или обращая ее внимание на то, чего она не видела раньше.

Юория как-то спросила у Апудо, любовь ли это. Она доверяла бывшей рабыне все.

«Я не думаю такое, — ответила Апудо, чуть помедлив. — Он знать Юорию плохо. Я думаю, хозяин Вестер сильно любил».

Но что могла знать об Олеаре Апудо?

.

Юории не спалось.

Справедливости ради, Олеар по части создания достойных условий оказался способным куда более, чем она ожидала. Всего за полчаса он не только воздвиг плотный шатер, но и создал мягкую воздушно-огненную постель, в прозрачной глубине которой мерцали жилки искр, и наполнил воздух теплом и ароматом роз. Созданное им одеяло — нежнейшее, легчайшее, теплое — укрывало Юорию до самого подбородка, и она украдкой терлась о магический шелк щеками, замирая от удовольствия.

Юории казалось, что, стоит ей отбросить одеяло, Олеар накинется на нее, как голодный зверь. Тело жаждало его уверенных прикосновений все больше. Огонь, сверкавший в глазах Олеара, когда он беззастенчиво ласкал ее стройное тело был таким жарким, что женщина почти жалела, что отказала ему в начале пути. Теперь же сдаться так просто она не могла: Олеар, влюбленный в нее, повел себя тогда необычно — когда Юория велела ему, как и всем до него, встать перед ней на колени и доказать свое умение ублажать, он лишь рассмеялся.

«Гордая черная роза, восхитительно! Я лучше подожду, пока на колени решишь опуститься ты».

Тогда она ударила его по лицу, а Олеар схватил ее за руку и сжал пальцы до приятной боли, а затем провел языком по ладони, от запястья и до кончика среднего пальца. Это была наглая, хозяйская ласка, заставившая сердце забиться чаще. Юория и раньше видела, как мужчина ее хочет, но теперь от присутствия черной розы он больше не терялся, даже наоборот, становился увереннее и увереннее.

И вместе с его возрастающей уверенностью Юория теряла контроль.

.

— Олеар, — решила Юория нарушить тишину. Мужчина, конечно же, не спал, он никогда не засыпал прежде нее. — Ты любишь меня?

Она старалась, чтобы ее голос звучал гордо. Бросила вызов. Юория почти была уверена в ответе.

Олеар сидел на соседней кровати, скрестив мускулистые ноги, и читал. Услышав ее вопрос, он с громким хлопком закрыл книгу и повернулся к Юории, сверкнув зубами, такими белыми на смуглом лице. Улыбка, которой Олеар сопроводил свой ответ, возмутила Юорию чуть ли не больше, чем наглые слова.

— А тебя вообще кто-нибудь любит, черная роза?

Юория вскочила на кровати.

— Любовь — для слабаков и сентиментальных слепцов! Меня боятся, меня жаждут и обожают! Я…

— Ну так и не будь слабой и слепой, — протянул Олеар. — Куда тебе моя любовь? Жажды же достаточно. Ее я от тебя не скрываю. С обожанием ты себе льстишь. А боятся тебя только потому, что боятся твоего дядю. Или одной похоти мало, чтобы чувствовать себя нужной?

— Я нужна, — скорее себе, чем Олеару, ответила Юорию. — Вестер любил меня.

— Вы надели на него браслет подчинения, — заметил Олеар. Юории все время казалось, что он пересядет на ее кровать, и что она почувствует жар его крепкого тела, но Олеар оставался на месте. — Любой бы выглядел влюбленным.

— Он любил меня так сильно, что надел его, — вспомнила Юория. Раньше эти воспоминания раздражали ее, но сейчас сердце почему-то кольнуло. — И когда я была в Пар-ооле, он продолжал меня любить.

— То есть продолжал с тобой спать, используя тебя для своего удовлетворения так же, как и ты его раньше? — иронично приподнял брови Олеар. — Юория, это не любовь. Он хотел отыграться.

— Откуда тебе знать?

— Ниоткуда, — пожал плечами Олеар и снова распахнул книгу, будто теряя интерес.

— Он проводил со мной время, — добавила Юория. — Следил, чтобы у меня была моя любимая еда. Он хотел, чтобы мне было хорошо.

— Как скажешь, — поднял глаза Олеар. —