Шрифт:
Закладка:
Я всю жизнь сомневался, что такая вещь, как австрийская литература, существует в большей степени, чем саксонская или гессенская литература; но мне объяснили: да, особенно теперь, после немецкой оккупации. Это все равно как Польша почувствовала себя инопородной России только после ста лет русской власти. Говорят, даже обсуждали в правительстве, не снести ли совместный памятник австрийским и немецким солдатам, павшим в I мировую войну, как недостаточно патриотичный; но решили не сносить, а только прикрыть большим-пребольшим колпаком. Я пришел в восторг и, увидев на дальнем краю Фрейд-сквера странный бурый конус в цветных разводах, подумал, может быть, это тоже колпак на чем-нибудь. Но мне сказали: к сожалению, нет, это памятник в честь мировой экологии.
В той австрийской литературе, которую я считал несуществующей, был такой лютый сатирик-экспрессионист Карл Краус, тридцать лет служивший для Германии Свифтом и Щедриным, вместе взятыми; это он сказал: «Господи, прости им, ибо они ведают, что творят». В магазине, где я купил полезную книгу, справочник мотивов мировой литературы, ее упаковали в сумку, на которой красным по черному было написано: «Если колеблешься между двумя путями – выбирай правильный. Карл Краус». Позвольте же этими ободряющими нас словами закончить мое затянувшееся письмо.
ВЕРА. «У нас даже вместо опиума для народа – суррогат».
ВЕРА. «В Бога верите?» – «Верю». – ? – «Ну, не так, конечно, верю… Некоторые верят, ну прям, взахлеб…» (М. Ардов, «Октябрь», 1993, № 3).
ВЕРА. «Иные думают, что кардинал Мазарин умер, другие, что жив, а я ни тому, ни другому не верю» (Вяземский).
ВЕРА. «Я служила в ГАИЗе, но была агностиком: это не мешало совести. Я считала, что верить в бога и быть уверенным в его существовании – безнравственно, потому что корыстно» (из писем Н. Вс. Завадской).
ВЕРГИЛИЙ – поэт, который мог бы сказать «отечество славлю, которое есть, но трижды – которое будет». Внимание к Марцеллу, Палланту и другим молодым было для него тем же, чем для Маяковского «Комсомольская правда».
ВЕРЛИБР. «Главное – иметь нахальство знать, что это стихи».
Проза,
Докажи, что ты верлибр!
ВЕРЛИБР. Олдингтон говорил: если бы Мильтон писал верлибром, он бы писал лучше.
ВЕРЛИБР. Я писал статью о строении русской элегии, перечитывал элегии Пушкина и на середине страницы терял смысл начала, так все было гладко и привычно. Чтобы не перечитывать по многу раз, я стал про себя пересказывать читаемое верлибром, и оно стало запоминаться.
ВЕЧНО. На цветаевской конференции вспомнилось, как Тиняков определил: Гиппиус – это вечно-женственное, Ахматова – вечно-женское, Л. Столица – вечно-бабье… («А о ком еще было сказано: вечно-бабье? О России: так сказал Бердяев, имея в виду дух восприимчивости и пр.»). Но на этой конференции я вспоминал вечно-бабье всеминутно и безотносительно к России. «Как прошла конференция?» – спросил Флейшман. «На уровне примерно Харькова». – «Тогда хорошо».
ВЕЧНОСТЬ. На юбилее НН произнесли восточное пожелание: «Если хочешь быть счастливым час – закури; если день – напейся; если месяц – женись; если год – заведи любовницу; если всю жизнь – будь здоров!» В. С. добавил: если всю вечность – умри.
И вечность – бабушка души.
ВЕЧНЫЕ ЦЕННОСТИ. Они напоминают те вечные иголки для примуса, о которых Ильф писал: «Мне не нужна вечная игла для примуса. Я не собираюсь жить вечно!»
«Вечные образы, этот паноптикум Тюссо в литературе», – выражался Брехт.
ВЕЧНЫЕ ЦЕННОСТИ: это как у нас возрождают семью и одновременно Христа, сказавшего «не мир, но меч» (Мф. 10. 34–36), – а кто помнит, по какому поводу? См. I, ПАВЛИК МОРОЗОВ.
ВЕЩЬ. В. Адмони: «Анненский – поэт вещи? не сказать ли: меблировщик (декоратор) души?»
ВЕЩЬ. Ф. Сологуб на юбилее говорил: «В старости привыкаешь относиться к себе как к вещи, которая нужна другим. Как к вещи, которую рвут из рук в руки и все никак не доломают. Я готов быть и молотком, и микроскопом, но не попеременно».
Пусть я не микроскоп, а штопор, все равно не стоит мною гвозди забивать! Маршак говорил: если человека расстреливают, пусть это делает тот, кто умеет владеть винтовкой.
ВИНОГРАД, см. III, ДЕМОКРАТИЯ.
В ЛИЦО. А. приснилось: приходит покойная свекровь, удивляется, что из ее комнаты вынесены вещи, спрашивает свои документы, и неудобно ей объяснять, что она уже мертвая. То же снилось ей и после смерти ее матери. И вправду, многим живым в лицо тоже трудно сказать, что они уже мертвые. Мне до сих пор не говорят.
ВНУШЕНИЕ. Р. Штейнера обвиняли, что перед Марной он встретился с Мольтке-мл. и нечаянно возбудил в нем стратегическую бездарность (J. Webb).
ВОЗДАЯНИЕ. «Зрелище полей, обещающих в перспективе разве что загробное воздаяние» (Щедрин). «То-то у нас сейчас и происходит религиозное возрождение!» – отозвался И. О.
ВОЗМУЩАЮЩАЯ РОЛЬ исследователя в филологии – это и называется вкус.
ВОЛГА. «Иван Сергеевич, да вы ведь и Волги не видали!» – говорил Тургеневу Пыпин. Блок в России видел кроме Петербурга, Москвы и Шахматова только Киев в 1907 г. и Пинск в войну.
ВОЛНИТЕЛЬНЫЙ. Это слово К. Федин с огорчением нашел уже в статьях Льва Толстого.
ВОСКРЕСНОСТЬ. «Он человек добрый, только никаких воскресностей не дает».
ВОСПИТАНИЕ должно говорить «смотри туда-то», а не «видь то-то». Толпа, которая вперена в одно и шелестит друг другу о разном.
ВОСПИТАНИЕ. Семья заботится, чтобы человек отвечал требованиям общества, какие были 20 лет назад; улица – требованиям сегодняшним; школа должна готовить к требованиям, какие будут через 20 лет. Сейчас хуже всего делает свое дело школа.
«ВОСПОМИНАНИЯ – фонари из прошлого, проясняющие пройденный путь и бросающие свет на будущий». Свет ли? Ведь перед ногами идущего – собственная тень от света прошлого. За каждым хорошим воспоминанием тянется длинная тень его дурных последствий.
ВОСПОМИНАНИЯ. Было четверостишие Арго (о рапповских временах): «Подняв из-под архивной пыли / Сей пожелтелый старый бред, / Не говори с тоскою: были, / Но с благодарностию:
