Кроме «посмотреть на свои руки» и немного поозираться по сторонам, я больше пока ничего не предпринимал. Он действовал сам. Прогуливался по палубе громадной статусной яхты.

Друзья его называли Крейг.

Только что он дурачился в их компании.

Эйт прислал пакет данных, которые показывали, что наш корабль уже рядом. Он идет курсом перехвата и готов взять на борт артефакт. Этот же пакет поступил Крейгу. Программы и технологии, которые позволяли Крейгу действовать как человеку работали идеально.

Никакого моего участия даже не потребовалось. Я просто наблюдал. Хотя при желании мог управлять им силой мысли.

Спустившись вниз, в грузовой отсек, он хладнокровно нейтрализовал некоторое количество матерой охраны, расставив все тактические акценты и превратившись из прожигателя жизни в холодное оружия убийства. Чисто механическая работа. Он был не один, ему помогли еще три агента. Один из них прикрыл ему тыл, а другой действовал среди охранников. Понятно, что все они были свои. И те, кто еще оставался живым к этому моменту недоумевали — человек, с которым они давно знакомы и даже прожили какие-то определенные совместные события вдруг оказался чем-то другим. Ага, моим агентом. Электронно-механическим.

Информационная активность была блокирована моментально. Все замки хранилища остались открытыми. Все защиты нейтрализованы.

Убедившись, что цель достигнута они спустились еще ниже, преодолели различного рода ограничители, развели материал упаковки, вскрыли дополнительную защиту из металла. И наконец увидели золотой ящик с двумя ручками для переноски. Парни очень осторожно открыли крышку и мне показалось, что я чувствую своими руками каменные полустертые таблички и жезл Аарона внутри. На жезле я ощутил маленькие зеленые росточки. До сих пор растет…

Да, это он, Ковчег Завета. Когда-то потерянный из-за вавилонского нашествия.

Крейг конечно не планировал. Но меня это не волновало. Это было чисто человеческое — то, что я должен был сделать. Находясь в Крейге я отступил на шаг и упал перед ковчегом на колени в глубоком земном поклоне. Молодой человек еще несколько минут назад веселившийся в кругу своих друганов, и не лестно отзывавшийся о посылке, которую они везут, теперь стоял на коленях перед Ковчегом. Я отметил, что сам Крейг уважительно отнесся к тому, что я внезапно перехватил его управление. Даже не так — не «уважительно», а благоговейно. И терпеливо ждет, когда я верну управление ему обратно. Ему нужно продолжать работу — везти артефакт в Россию.

Да. Перед древней святыней склонился электронно-механический человек. Это была картина вечности и бытия. Необычная. Но все великое оно такое и есть — необычное.

Теперь остается перегрузить на наш корабль. И переправить в Россию.

Пришло лето. У нас было мероприятие на мой день рождения. А перед этим мы торжественно открыли в Мамонте улицу Форреста Гампа. Да, вот так, Нина обеспечила нам осуществление такого проекта. Забавно, а про кино. Пусть будет в моем городе…

Тренд был наконец-то подхвачен по всей планете. Повсюду в большом количестве стали выходить фильмы и сериалы про святых. Национальные кинематографы находили своих святых. Турки, португальцы, немцы, иранцы — у всех оказались свои святые.

Вместо фильмов «Убийственный убийца» или «Разящий паук» появились «Святая Фатима» и «Час искупления». Все эти фильмы, конечно, были очень разные, у всех ведь была разная вера. Тем не менее подстегнутый интерес ко всему святому — тоже показатель. Азиатские фильмы тем временем были все-таки на порядок лучше, чем западные. В западных могли показать «Авраама», который выставляет претензии Богу за то, что Тот повелел принести в жертву его сына, и не желающего выполнять божественную волю. На западе в упор не понимали, что такое жертвенность. А в азиатском кино жертвенность была понятна по умолчанию. И если они раньше делали какое-то звенящее кино про потерявшихся людей, то с идеей жертвенности фильмы приобрели смысл.

Если раньше в фильмах поощрялось сквернословие, то современная тенденция была обратной. Стало стыдно ругаться. При этом в фильмах не появилось больше тенденций на примирение. В фильмах все так же драматически герой противостоял своему противнику. С кровью. Но мой герой боевиков не терпел сквернословия. Аки Капитан Америка, только на более системной основе.

Это быстро стало модным. А сквернословить быстро стало не-модным. Ну а как вы отнесетесь к тому, если серцеед и подонок, или киллер-убийца, или мошенник (и еще куча ярких действующих лиц), а тем более красивый герой с экрана не поддерживают плохие слова?

А потом ввели чрезвычайное положение. Я очень удивился, но в Мамонте указом губернатора была введена должность директора технологий. Он мог выключить или включить технологии. Вполне возможно очень своевременное решение, за такой должностью — будущее, но сейчас у него в руках — далеко не все инструменты для работы. Что это значит? Это значит, что они будут строить хаб, в котором можно отключить определенные технологии.

— Тебе лучше на это посмотреть.

По городу вышагивали патрули, а центральную площадь еще заняла техника. Войска. Что эти военные собрались отвоевывать? Мое кино?

До объявления ЧС мы успели выпустить очередную, уже третью партию фильмов. Это была серьезная медиа-волна, которая, похоже, окончательно взбесила губернатора. Драматично получилось с моим фильмом выпущенном мною два месяца назад, еще в начале апреля. Я решил стать не только продюсером, но и режиссером. Активно лез в дела оператора и художника. Они многое узнали о себе за этот неполный месяц работы…

У нас вышли фильмы:

«Автокомп» — понятно, мой, с Юркой в главной роли,

боевик «49 метров» — о морских стычках с европейцами на морях,

мюзикл «Прикинь, Карл!», песни из которого сразу разлетелись в народ (там я уговорил старых маститых актеров вроде Евгения Миронова, Владимира Машкова, Дмитрия Нагиева, Игоря Петренко, Константина Хабенского, Алексея Серебрякова, Дарью Мельникову, Ирину Пегову, Милу Йович, Ксению Корневу, Инну Чурикову… танцевать — фишкой было то, что они таки здорово сплясали, талант-то не пропьешь! Некоторые персонажи были цифровыми.

«Прием у психопата» про заброшеную психбольницу, где привлеченные болью обитают демоны. Мне запомнился кадр, когда на фоне ужасов и смертей стоит непоколеблемый главный герой, облеченный в апполониевский образ. В принципе апполониев образ для кино, которое было до меня — не новость. Любой крутой чувак, пачками кладущий врагов в боевике, неуязвимый, крепкий, брутальный — как раз такой образ, который условно называется среди критиков образом Апполона — то есть самодостаточного и притягательного мужика.