которые, как он считал, нужны стране, делают полезное, тем более – жизненно важное для нее дело, Сталин не жалел ничего, вникая при этом в мельчайшие бытовые вопросы и нужды тех, кого он счел достойным своей заботы. Мелочей для него не существовало, бездушными «винтиками» и безликими исполнителями он людей не видел, что бы там кто ни пытался утверждать. Слово опять-таки очевидцу и участнику событий – Георгию Карпову:

«Товарищ Сталин, обращаясь к митрополитам Сергию, Алексию и Николаю, сказал им: “Вот мне доложил т. Карпов, что вы очень плохо живете: тесная квартирка, покупаете продукты на рынке, нет у вас никакого транспорта. Поэтому Правительство хотело бы знать, какие у вас есть нужды и что вы хотели бы получить от Правительства”. В ответ на вопрос т. Сталина митрополит Сергий сказал, что в качестве помещений для патриархии и для патриарха он просил бы принять внесенные митрополитом Алексием предложения о предоставлении в распоряжение патриархии бывшего игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре, а что касается обеспечения продуктами, то эти продукты они покупают на рынке, но в части транспорта просил бы помочь, если можно, выделением машины.

Товарищ Сталин сказал митрополиту Сергию: “Помещения в Новодевичьем монастыре товарищ Карпов посмотрел: они совершенно неблагоустроенны, требуют капитального ремонта, и, чтобы занять их, надо еще много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI в. Правительство вам может предоставить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение, предоставив вам 3-этажный особняк в Чистом переулке, который занимался ранее бывшим немецким послом Шуленбургом. Но это здание советское, не немецкое, так что вы можете совершенно спокойно в нем жить. При этом особняк мы вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в этом особняке, а для того, чтобы лучше иметь представление об этом здании, мы сейчас вам покажем план его”. Через несколько минут представленный товарищу Сталину товарищем Поскребышевым план особняка по Чистому переулку, дом 5, с его подворными постройками и садом был показан для ознакомления митрополитам, причем было условлено, что на другой день я предоставлю возможность митрополитам лично осмотреть указанное выше помещение.

Вновь затронув вопрос о продовольственном снабжении, т. Сталин сказал митрополитам: “На рынке продукты покупать вам неудобно и дорого, и сейчас продуктов на рынок колхозник выбрасывает мало. Поэтому государство может обеспечить продуктами вас по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение 2–3 легковые автомашины с горючим”. Товарищ Сталин спросил митрополита Сергия и других митрополитов, нет ли у них еще каких-либо вопросов к нему, нет ли других нужд у церкви, причем об этом т. Сталин спросил несколько раз…»

Недаром же один из участников встречи, Патриарх Московский и всея Руси Алексий I говорил о Сталине так: «Всякий, кто лично знаком с нашим Вождем, поражается обаянием его личности; он покоряет собеседника своим внимательным отношением ко всякому делу; ласковостью; своей необыкновенной осведомленностью во всяком деле; силой и мудростью слова; быстрым и благоприятным решением каждого представляемого ему дела и вопроса. Мы, церковные люди, должны благодарить его особенно за его участливое отношение к нашим церковным нуждам; всякий церковный вопрос, соприкасающийся с гражданскими сферами, он разрешает в благоприятном для Церкви смысле. Святая Церковь имеет в нем верного защитника».

Вернемся, впрочем, к главному – к судьбоносным для русского Православия итогам ночного разговора. Десятилетие – с описываемого мной момента и до смерти Сталина, по сей день считается в РПЦ лучшим временем, которое она переживала в СССР. В стране, где религия была фактически «отменена», а священство – уничтожено физически, открывались сотни новых храмов и даже монастырь – Троице-Сергиева лавра. Созданный в 1925 году «Союз воинствующих безбожников» был разогнан к породившим его чертям, а нападки на церковь запрещены строжайше. Количество церковных приходов и общин, перед Великой Отечественной войной сократившееся, по разным данным то ли до 400, то ли вообще до 150 (это – на весь Советский Союз!), в самом скором времени превысило число в 20 тысяч! Был образован Совет по делам Русской Православной церкви при Совете Народных комиссаров СССР, преобразованный затем в Совет по делам религий при Совете Министров Союза, как постоянный орган для решения церковно-государственных вопросов. А возглавил его на долгие годы Георгий Карпов. Да, да – тот самый полковник госбезопасности, так поразивший Сталина своей осведомленностью в церковных делах.

Более того, закрыта была и, скажем так, далеко не лучшая страница отечественной церковной истории, о которой сегодня не очень-то любят вспоминать в самой РПЦ – «Обновленчество», или создание так называемой «Живой церкви». По меркам канонического православия, это была жутчайшая ересь, направленная якобы на «возрождение русской церкви в новых, постреволюционных условиях», но на самом деле являвшаяся очередным расколом. Среди лидеров и участников такового имелось, пожалуй, полпроцента «идеалистов», дерзнувших в гордыне своей «по-новому» толковать вековые догмы и каноны церкви. Остальные же были бессовестными карьеристами и приспособленцами, стремившимися при новой власти сохранить свой статус и даже возвыситься. По некоторым данным, за всей этой затеей маячила фигура Льва Троцкого, от которого ничего хорошего (уж, во всяком случае, для русской церкви!) исходить не могло по определению.

Впрочем, сами священники, бывшие свидетелями и участниками этих драматических событий, давали им более чем нелицеприятные характеристики. Так, епископ Антонин, сперва бывший одним из наиболее значительных лидеров «обновленчества», а затем прежестоко разругавшийся со своими вчерашними соратниками, впоследствии честил их «ассенизационной бочкой православной церкви» и называл все происходившее «чудовищной, безудержной, хищной, ненасытной поповской свистопляской». Следует заметить, что и в самом начале не бывшее единым еретическое движение в самом скором времени распалось на группки, течения и направления, тут же принявшиеся враждовать друг с другом самым непримиримым образом. Говоря о колоссальном ущербе, нанесенном Русской Православной церкви советской властью, особенно в первые ее годы, не следует забывать и о тех неприглядных процессах, которые, увы, происходили внутри нее самой. Решение о закрытии в Советской России всех монастырей приняли в 1923 году, если кто не знает, не ЦИК с СНК, а первый «Всероссийский Поместный собор» все тех же «обновленцев».

Казалось бы, если Верховному, как это пытаются утверждать некоторые «умники», нужна была Церковь, готовая служить ему в качестве политического инструмента и согласная выполнять, не рассуждая и не колеблясь, любые приказы власти, то ничего лучшего, чем озабоченной лишь собственным благополучием компании «обновленцев», он бы и желать не мог. Однако Сталин, как уже было сказано выше, стоявший на позициях возрождения духа и главных атрибутов имперской России, да и бывший к тому же человеком,