Когда в образовавшемся ущелье что-то слабо шевельнулось, по рядам молчаливых скаронов прокатилась легкая волна беспокойства. Следом за этим в темноте зажглись два невероятно крупных, грязно-желтых глаза, а затем и медленно проступили очертания гигантского тела, при виде которого орденцы как-то тревожно дернулись, хварды предупреждающе заворчали, а Фантомы мрачно переглянулись.

«Хороший ход, – скупо заметила я, изучающе разглядывая выползающее на свет чудовище. – Хороший, но предсказуемый: послать вперед своего демона – что может быть банальнее?»

В том, что вижу перед собой именно демона, я даже не сомневалась – от гор в этот момент так отчетливо дохнуло смертью, что у оборотней на загривках просто шерсть встала дыбом, а у меня неприятно заныло в груди. Но, глядя на то, как извиваются во мраке мощные живые кольца, слыша, с каким треском сминаются под ними огромные валуны и как жалобно стонут потревоженные склоны, я почему-то не чувствовала страха и с редким спокойствием размышляла над тем, чему раньше уделяла так мало внимания.

А и в самом деле, почему мы видим его только сейчас? Почему жрец так долго медлил и ни разу не использовал в Игре столь очевидный козырь? Это ведь его ЛИЧНЫЙ демон, правда? Та самая грязь, которая и сделала его некогда темным магом? Но почему он столько времени терпел? Чего ждал? Или, может, правильнее спросить: почему он обратился к этому вескому аргументу именно сейчас?

Странно, но, обойдясь с Горами и Долиной довольно грубо, жрец действительно обихаживал Равнину, как опытный ловелас – несговорчивую красотку. Отчего-то не пошел на пролом. Не поставил ее на колени. И даже почти не тронул. Наоборот, терпеливо добивался. Аккуратно отрезал все пути к отступлению, держал своего демона на коротком поводке и довольно бережно ставил Печати… и все это время чего-то ждал. Но чего? Того, что Равнина сама упадет ему в руки? Того, что она все-таки склонится перед ним и добровольно отдаст свои богатства? Покорив Горы, но так и не получив над нами власти… практически сломив Долину… уничтожив Степь и лишившись после этого ее благосклонности… неужели осознал, что грубой силой ничего не добьется? И в лучшем случае получит лишь обугленное пепелище, над которым нет интереса ни властвовать, ни кичиться своей крутостью, ни испытывать экстаз от чувства собственного превосходства? Да и над кем тут глумиться? Над трупами? Получив в итоге лишь жалкую тень того, чем хотел обладать?

Что это? Прозрение? Откровение? Внезапное понимание того, что уничтожить – вовсе не значит победить? А свернуть кому-то по-быстрому шею совсем не означает доказать свою правоту? Или все дело в том, что жрец просто не желал привлекать конкурентов? Не доверяя никому, решил самостоятельно захапать мои Знаки и посчитал, что делиться с еще одним потенциальным Хозяином не будет?

Забавно.

Но, может, именно здесь и кроется разгадка? Может, жрец со своим демоном и тот… второй маг, который растворился в личности Дангора… никогда и не действовали по-настоящему заодно? Жили, так сказать, как два паука в одной банке, но интересы блюли исключительно свои? Может, поэтому жрец не вмешался, когда я оттяпала Долину и Горы у его соседа? И позволил безобразничать у «приятеля» в огороде?

А что? Это многое бы объяснило. И его бездействие, и длительное невмешательство в мои дела, и неоправданное терпение… но тогда получается, что наш жрец – не просто сильный Игрок. Он – Игрок хитрый, опытный. Умеющий подолгу выжидать, способный получать выгоду из собственных мелких просчетов и явно не гнушающийся ударить в спину. Действительно – как древний, много поживший змей, давно научившийся сдерживать свое нетерпение. И лишь когда, наконец, все роли окончательно определились… когда Игроки заняли свои места, а я создала последнюю декорацию и отодвинула кулисы, то…

Неужели вот он – мой коварный и самый верный враг?

Не буду врать, что совсем ничего не дрогнуло внутри – выбирающаяся из ущелья Тварь была действительно жуткой. Плоская треугольная морда, почти царапающая макушкой низкие тучи; немигающие, равнодушные до тошноты змеиные глаза, умеющие видеть сквозь Пустоту; гибкое, абсолютно нечувствительное к магии тело, извивающееся громадными кольцами; крупная серовато-зеленая чешуя, покрытая ядовитой слизью; узкие вертикальные зрачки, в которых мрачно горело алое пламя Подземелий… вот уж и правда – демон. Здоровенный, окутанный плотными клубами Тени, сочащейся из разверзшейся под вратами норы; предположительно, сильнейший… однако все равно не такой впечатляющий, как можно было бы ожидать.

Странно, да?

Я мысленно пожала плечами, пристально следя за тем, как из темноты в нашу сторону с ленивой грацией выползает громадный Змей. Буквально кожей ощущая размеренную неторопливость его сонных, довольно скудных мыслей, но при этом хорошо видя, с каким вялым интересом и даже недоумением древний демон пытается разобраться в происходящем. Причем он с такой неторопливостью и откровенным сомнением оглядывал Степь, так внимательно рассматривал копошащихся внизу человеческих букашек, так пристально изучал разошедшиеся в стороны горы, что вряд ли играл на публику. Да и незачем ему что-то из себя изображать. Ни к чему высшему демону прикидываться дурачком – не та у него задача.

А вот у меня, наоборот, вопросов возникло немало. В первую очередь, потому, что наличие такого вялого, сонного и почти безопасного демона абсолютно не укладывалось в голове. Судьба Дангора и его хозяина еще не успела выветриться из моей памяти. И, исходя из цепочки предшествующих событий, логично было бы предположить, что эта раскормленная до безобразия змеюка должна иметь не только впечатляющие габариты (с этим-то как раз у него проблем не было), но и весьма пугающие возможности. Демон сильнейшего некроманта Во-Аллара, по идее, должен поражать одним своим видом, вводить смертных в ступор, пугать до дрожи… а он, похоже, даже не расчухался как следует. Глядя на то, как он медленно ворочается и озадаченно озирается, создавалось стойкое впечатление, что до этого момента он действительно крепко спал, убаюканный льющейся сверху дармовой силой – в темноте, в тишине и мягком уюте молчаливых гор, ставших для него одновременно и тюрьмой, и надежной охраной. Спал и видел свои кровожадные сны до тех пор, пока не случилось что-то, что его разбудило.

Интересно, кто надоумил жреца усыпить это чудовище? Кто помог усмирить его вечный голод? И что за умник нашел столь изящный, хитроумный и поистине великолепный выход из скользкого положения? Наделить призванного демона огромной силой… взрастить с помощью чужой крови… организовать его постоянную подпитку с помощью Важного Дня… а потом заставить уснуть, чтобы не дать возможности подмять себя под его окрепшую