– Да не заставляй же ты меня нервничать, – причитает Милана Андреевна, очевидно, не в первый раз. Постукивая кулаком по столу рядом с доской, на которой нарезает какой-то мясной рулет, с демонстративной мукой постанывая, искренне смеется. – На плиту, говорю, смотри! Убежит молоко!

– Не убежит, мам, – флегматично отражает Илья, продолжая пялиться в экран, где эмоционально трещит на геймерском девушка-блогер.

И именно в этот момент из кастрюли поднимается белая шапка.

Видя это, инстинктивно вскрикиваю. Тот же звук выдает мама Нечаевых. Илья реагирует быстрее, чем мы ожидаем. Успевает не только отложить телефон, но и оторвать кастрюлю от плиты, прежде чем молоко убежит за край.

– Ну, елки-палки… Ребенок! – выпаливает Милана Андреевна. – Ой, доведете меня. Вы все.

Никто не пугается. Все мальчишки смеются. Илья с этой кастрюлей в руках и вовсе стоит с видом победителя.

– Хватит красоваться, чемпион, – подгоняет его мать с улыбкой, которая никого не оставит равнодушным. Улыбкой Яна. – Засыпай уже какао и сахар, иначе мы останемся сегодня без ужина. Боже… – качая головой, перекладывает нарезанные кусочки на огромное овальное блюдо.

Илья ставит кастрюлю и виртуозно завершает процесс варки напитка, аромат которого заставляет мой желудок сжаться и заурчать. Хорошо, что в кухне слишком шумно, чтобы это мог хоть кто-нибудь услышать.

– Мам, нам с Ю что делать? – спрашивает Ян.

Мы с Агусей тоже всегда помогаем маме. Я многое умею. Но у Нечаевых, честно признаться, теряюсь, потому как слишком сильно боюсь напортачить и опозориться.

Надеюсь, что Милана Андреевна отошлет нас накрывать на стол. Но у них, вероятно, все равны. И даже гости.

– Там на плите спагетти. Нужно отцедить их от воды и закинуть к соусу.

Едва слышу эти указания, меня бросает в жар. Руки начинают дрожать.

Пока я мысленно ругаю себя за то, что напросилась к Нечаеву в гости, он спокойно уточняет:

– Протушить все вместе?

– Да, слегка.

– Пойдем, Ю.

Ничего не смею возразить. Ян подтягивает меня к одной из рабочих поверхностей рядом с холодильником и, поставив передо мной доску, слегка прижимается сзади.

– Натрешь пармезан, ок? – в этом выдохе слышу улыбку, которую я, увы, отразить не могу.

Да и в принципе что-либо сказать тоже неспособна. Только киваю.

А стыдно мне за свое нежелание участвовать в приготовлении ужина становится, когда я замечаю, как ловко самый младший Нечаев режет овощи на салат.

Мне с детства говорили, что кухня – женское царство. Папа даже вилку сам не возьмет. А тут все мужчины работают. Поразительно.

– На самую мелкую терку?.. Или на ту, которая чуть покрупнее?.. Весь кусок?.. – кучу вопросов Яну задаю.

– Почему у женщин всегда столько заморочек? – выдает Егор, заставляя меня вспыхнуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вряд ли он смущает меня намеренно. Скорее недоумевает. Но я слишком нервничаю, чтобы не реагировать.

Игнорируя его, снова смотрю на Яна.

– Как сделаешь, Ю, – улыбается мне он. – Это же не медицинская дозировка. Грубых ошибок быть не может. Все съедим. Просто натри.

– Ладно, – выдыхаю я.

А сама смотрю на эти терки и едва не плачу.

Почему он просто не сказал? Как мне выбрать?

Боже…

Вероятно, Ян все же улавливает мое отчаяние. Со смехом протягивает руку и выдергивает из шкафчика, перед которым я застыла, самую мелкую терку. Опуская ее на доску, с улыбкой перехватывает мой взгляд.

– Спасибо, – шепчу ему.

Он подмигивает и отходит, чтобы заняться спагетти.

– Егор, – доносится до меня пару минут спустя, когда я уже вынимаю пармезан из упаковки. И хоть голос Миланы Андреевны дрожит из-за едва сдерживаемого смеха, поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что происходит. – Мартышкин труд – такая нарезка хлеба! Что это за куски? Ты ими бегемотов кормить собираешься?

– Мама, – толкает он возмущенно и сам же хохочет.

– А что мама? Что мама? Как из этих кирпичей сделать изящную закуску?

– Ну, ма-ам!

Смеются все, а располовинивать куски все равно приходится Егору самому.

– Давай, давай… – поддерживает добрым словом Милана Андреевна. – Сам исправишь, запомнишь навсегда.

– Боже… – протягивает парень, но не отлынивает.

Филигранно пилит хлеб.

Наблюдая за ними, незаметно справляюсь со своей работой. Ян подходит, когда я уже целый кусок в расход пускаю.

– Ну что, забыла пострессовать над вопросом: тереть ли весь или не весь? – дразнит с улыбкой.

И быстро щипает меня за ягодицу.

Я охаю и краснею. Он смеется и забирает у меня сыр, чтобы закончить приготовление спагетти.

К тому времени, когда мы садимся за стол, я реально испытываю волчий голод. Даже смущение на второй план отходит. А стоит понаблюдать за расслабленными Нечаевыми, и вовсе на третий.

Они не задают мне вопросов, как это сделали бы, окажись у нас кто-то в гостях, мои родственники. Не сосредотачивают все внимание на мне. Непринужденно разговаривают между собой, втягивая в обсуждения совсем ненавязчиво.

– Паста – это лучшее, что придумало человечество, – выдает Илья, прежде чем стянуть с вилки свежую порцию спагетти.

– Поддерживаю, – бубнит с набитым ртом Егор.

– Ага, – толкает следом за братьями Богдан.

Милана Андреевна возносит руки к потолку.

– Господи, какое счастье, что вы все так думаете! – восклицает и сразу же смеется. Глядя на нее, невозможно не сделать того же. – Пятеро мужчин в доме, – поясняет она мне, говоря так, словно Роман Константинович до сих пор с ними. Сердце сжимается, когда осознаю это. Едва получается удержать улыбку на лице. – Они едят, как миниферма, понимаешь?

– Мама! – выдают парни хором.

Но хохочут при этом не менее заливисто, чем сама Милана Андреевна.

– Слава макаронам! – выдает она.

И сыновья все, как один, ее поддерживают.

Я так смеюсь, что приходится прикрыть рот ладонью.

– Очень вкусные бутеры, – осмеливаюсь похвалить Егора, когда хохот стихает. – Здесь вареная свекла, да?

Он краснеет так же бурно, как и я.

– Угу.

– Сельдь, дижонская горчица, руккола, оливки, – перечисляю я, сосредотачивая взгляд на своем кусочке. – А что на основе?

– Сливочный сыр.

– В свеклу добавляешь майонез?

– Сметана с горчицей.

– Супер! Мне очень нравится!

– Эм… Спасибо, но это мамин рецепт, и заготовки ее. Я просто намазал хлеб и наскирдовал.

– Все равно… Ты молодец.

– Ага… – он так стремительно мечется