Амос уже рассказал напарнице о том, что нашел в кабинете Тэда Росса, и о своей встрече с агентом Кемпер.

Бэрон был в белой тюремной робе — небритый, с всклокоченными волосами, явно не выспавшийся.

— Именно так.

— Нет, не именно так. Синди Райли была готова выплатить за вас залог сразу после слушания, но вы отказались.

— Это не ее проблемы. Она уже наняла мне адвоката. Ни к чему ей тратить на меня еще какие-то собственные деньги.

— Весьма благородно с вашей стороны, — заметил Декер. — Но я не думаю, что благородство поможет вам из всего этого вылезти. А вот правда — другое дело.

— Все тычете в меня моим враньем? — резко отозвался Бэрон. — Я уже в нем признался.

— Я необязательно имею в виду именно вас. Я это в общем и целом.

— Тогда зачем же вы сюда явились, в общем и целом?

— Для меня уже не составляет тайны, что Брэдли Коста явился в этот городок, поскольку считал, что где-то здесь находятся сокровища, спрятанные вашим полным тезкой.

— А я, по-моему, тоже не делаю тайны из того, что абсолютно не верю в существование каких-либо сокровищ. Если б они были, их давно уже нашли бы.

— Но давайте все-таки предположим, что клад все-таки есть — чисто в порядке обсуждения.

Бэрон вздохнул, откинулся на спинку хлипкого пластмассового стульчика и сказал:

— Ладно, все равно мне в данный момент больше нечем заняться.

— Если это сокровище спрятано где-то в ваших владениях, то кому-то довольно сложно проникнуть туда и прибрать его к рукам.

— Смотря что оно собой представляет.

— Не думаю, что мы говорим о бумагах. Бумага со временем наверняка бы истлела. Я думаю, что ваш предок предпочел тогда что-нибудь куда более долговечное.

— Какое ему было до этого дело? Ему все равно предстояло умереть.

— Потому что он был натуральный сукин сын, — ответил Декер. — Он не хотел, чтобы его ближайшие родственники заполучили деньги. Вообще-то из того письма Найджела Ноттингэма, которое я прочел, следует, что ваш предок считал своих детей недостойными своего богатства.

Немного поразмыслив, Бэрон пожал плечами:

— До смерти родителей я особо не представлял, насколько паршиво на самом деле у нас обстоят дела. А потом сразу выяснил, что дом заложен по самую крышу и что на банковском счету нет ни гроша. Поначалу решил, что предыдущие поколения попросту все промотали. Но потом кое-где покопался и узнал, что еще Бэрон Первый не сильно-то много оставил своим деткам.

— Но если он был настолько успешным дельцом, то куда же девались деньги? — спросила Джеймисон.

— Мы с отцом как-то раз беседовали на эту тему. Он, судя по всему, тоже их искал. А поскольку он был адвокатом, то знал, где надо пошарить, так сказать. Изучив этот вопрос, поведал мне, что Бэрон регулярно изымал из дела довольно значительные суммы — и при этом почему-то брал кредит за кредитом. Для его потомков это оказалось двойным ударом — и денег нет, и долгов выше крыши. И покрыть эти долги было нечем — никаких ликвидных активов практически не осталось.

— Может, вот оно и сокровище — эти самые выведенные из дела деньги? — предположила Джеймисон.

Бэрон посмотрел на нее:

— Да нет никакого сокровища, Алекс.

— Почему же?

— Да потому, что мои предки его просто обыскались. Сами ведь видели все эти продырявленные стены… Землю тоже практически всю перекопали. Отец рассказывал, что раньше территория поместья выглядела так, будто по ней геологоразведка прошлась. Если бы там где-то был клад — уверен, его давно нашли бы.

— А с чего они вообще решили, что он есть? — спросила Джеймисон.

— Точно не знаю, — ответил Бэрон, — но могу предположить их вполне естественную реакцию после получения наследства: как, мол, и это все?! Не может быть! Или же, как предположил Декер, они решили, что старый Бэрон намеренно устроил им такую пакость — типа пускай поищут.

— Но предприятия-то и после его смерти продолжали работать, — заметил Декер.

— Да, но очень скоро сдулись — как по причине нехватки капиталов, так и из-за того, что у потомков Бэрона не оказалось даже десятой доли его деловой хватки.

— Это возвращает нас к моему первоначальному вопросу, — заключил Амос. — Если сокровища действительно существуют, то заниматься их поисками так, чтобы вы об этом не узнали, кому-то было бы не с руки, верно?

— Ну я практически постоянно там торчу. А если и отъеду куда, то максимум на пару часов. А мимо главного входа на территорию поместья не попасть.

— И вы до сих пор его законный владелец, верно?

— Естественно.

— Но если вас обвинят в убийстве, что будет?

— Сами прекрасно знаете, что будет. В тюрьму меня посадят.

Тут вмешалась Джеймисон:

— Нет, он имел в виду — что будет с вашими владениями? С домом?

Брови Бэрона сошлись на переносице:

— А, теперь понял… Ну я и без того едва держу голову над водой. В тюрьме мне работать не дадут, так что все мои доходы, и без того маленькие, очень быстро иссякнут.

— Можно ведь продать какие-то ценные вещи. Вроде старинных ружей, которые вы нам показывали…

— Дело не только в этом.

— В чем же еще?

— Ну хоть Брэдли Коста и отклонил мой последний запрос, я все-таки ухитрился где-то с год назад пересмотреть условия залога. Банк чуть уменьшил процент, но добавил одну хитрую формулировочку.

— Какую еще формулировочку? — уточнила Джеймисон.

— Пункт о «моральном облике владельца». Мол, поместье может быть отнесено к историческим памятникам. Это придает ему дополнительную ценность. Но любого рода скандал уменьшает ценность имущества, и вот эту-то дополнительную стоимость они из общей стоимости и вычленили.

— Так вы хотите сказать, что если совершите какое-то преступление и вас арестуют…

— …то у банка появится возможность объявить это неисполнением предусмотренных договором обязательств, лишить меня права выкупа залога и продать имущество с аукциона — тому, кто больше заплатит. Даже если я буду продолжать исправно вносить предусмотренные договором платежи.

— Но какая им разница, если проценты вносятся в срок?

— Потому что обеспечением займа является дом. Если я совершаю серьезное преступление, то, согласно договору, это уменьшает его рыночную стоимость. В итоге сумма обеспечения автоматически становится меньше суммы залога, меня объявляют неплатежеспособным и загребают мое имущество себе… — Бэрон поднял взгляд на Декера. — А вас, похоже, это не удивило.

— Нисколько.

— Почему?

— Если не вы совершили эти убийства, тогда кто-то изо всех сил пытается, чтобы в них обвинили именно вас. Вы были знакомы или имели контакты со всеми четырьмя убитыми.