что не обращая внимания, пока не повернул налево и не вошел в гостиную, ожидая увидеть там своих бабушку и дедушку, моего дядю и соседскую пару, поскольку все сидели в гостиной, где я оставил их.

Только их там не было. И это была уже не та гостиная.

Мебель была совершенно неправильной. Жесткая и незабываемо неудобная мебель из твердых пород дерева, которую так любил мой дедушка, исчезла. Кофейный столик, который он сделал из пня, исчез. Все это было заменено пушистой мебелью, там был какой-то трехместный диван с цветочным рисунком. Телевизор находился не на том месте и был новее, чем знакомый мне старый телевизор моего дедушки в деревянном корпусе, стоявший на полу. Деревянные панели на стенах исчезли, и теперь стены были покрыты голубыми обоями. На деревянном полу лежал мохнатый грязно-белый ковер. Фотографии моего отца, моего дяди, меня, моих бабушки и дедушки исчезли со стен и были заменены картинами и фотографиями людей, которых я не знал. Как бы я ни был сбит с толку этим, еще больше меня смутило то, что все взрослые пропали без вести. В моем 6-летнем мозгу я смирился с тем, что они, возможно, полностью перестроили дом, пока я провел день в поисках змеи, но я совсем не верил, что они все просто бросили меня. И я не видел, чтобы кто-то уезжал, машина не проезжала. Поэтому я вышел через парадную дверь, которая примыкала к гостиной, подумав, что, может быть, они пошли к курам или свиньям. И увидел с крыльца, что курятник исчез, а свинарник потерял ограждение, да и свиней нигде не было видно.

В этот момент я был вне себя от замешательства, и мне стало очень страшно. Я не хотел оставаться один. Соседи, которые были в гостях, жили прямо через грунтовую дорогу, поэтому я побежал по нашей собственной грунтовой подъездной дорожке через дорогу к их дому, предполагая, что они, должно быть, туда и направились. Я помню, как мне становилось все страшнее и страшнее, когда я бежал к их дому, и я помню, как начал плакать, когда увидел, что их дом был не того цвета. Это был уже не тот выцветший желтый дом, каким он был раньше. Это был уже не тот дом даже по самой конструкции! Тем не менее я постучал в дверь. Я помню, что в этот момент я довольно сильно плакал, потому что не понимал, что происходит, и вытирал лицо, которое было покрыто грязью после того, как весь день я копался под пнями и бревнами в поисках змеи. Когда дверь открылась, а мне открыла женщина в возрасте от 40 до 50 лет, которую я никогда раньше не видел, я просто начал безудержно рыдать.

Все, что происходит после этого момента, в значительной степени размыто, потому что все было не так, как надо. Я знал, где я живу. Я знал, где я ходил в школу. Я знал, где жили мои бабушка и дедушка. Но я потом увидел людей, которые жили там, где жили мои бабушка и дедушка, и они не были моими бабушкой и дедушкой. Я их не знал. Я умолял их заставить моего дядю рассказать им, кто я такой. Но моего дяди там не было. Через череду различных полицейских и людей в костюмах меня вернули в город, в котором я жил, после того как я провел, казалось, 10 часов в местном полицейском участке, пытаясь через них связаться со своими родителями. Я помнил номер своего домашнего телефона и даже сказал им, что мой отец будет спать после ночной смены. Но когда они позвонили по этому номеру, человек на другом конце провода заявил, что понятия не имеет, кто я такой и о чем они говорят.

Меня попросили дать полицейским мой адрес, и я сидел в местном полицейском участке, пока полиция в моем родном городе ездила по моему адресу. Когда они наконец перезвонили в участок, то сказали, что название указанного мною жилого дома было неверным. Апартаментов Лемонвайн не существовало, и адрес, который я им дал, был в жилом комплексе под названием Мерит Мэнор Merit Manor. И в квартире, номер которой я им дал, никто не жил. Я полагаю, что полицейские на тот момент действовали, исходя из предположения, что я дал им неправильное название дома и неправильный номер квартиры, но на самом деле я там жил. Когда же меня наконец привезли в мой родной город, после того как полиция пару раз передавала меня из рук в руки, я наконец оказался там, где я жил.

Вот и все! Это действительно был мой жилой комплекс, но, как и все остальное, он выглядел неправильно. Он был выкрашен в другой цвет, а на вывеске, на которой раньше было большое изображение лимона с надписью Лемонвайн, теперь было написано Мерит Мэнор. Я отвез полицию именно туда, где я жил, и, как они и сказали, там никто не жил. С этого момента полиция попыталась связаться с соседями, все из которых знали меня, но никто из них не был мне знаком. Все люди, которые выходили из жилых домов вокруг меня, были не теми людьми. И они не знали меня.

С этого момента полицейские попытались связаться с моим отцом, что должно было быть легко, поскольку он работал на город. Но ни один сотрудник с таким именем не работал в городе ни в каком качестве. Когда день превратился в ночь и я провел бесконечные часы, сидя в полицейском участке, пока они пытались найти любого человека в мире, который бы знал меня, я ничего не мог сделать, кроме как плакать, и плакать, и плакать. Женщина в костюме, которая, как я думаю, была либо детективом, либо просто кем-то, кто работал в то время в участке, сидела со мной много часов и пыталась успокоить меня. Она подарила мне плюшевую собачку – щенка далматинца, который был немного похож на одну из собак из «101 далматинца», и сказала мне, что его зовут Спарки. Она сказала, что я могу оставить Спарки себе и что, когда они найдут моих родителей, Спарки пойдет со мной домой и убедится, что я снова не потеряюсь. Она сказала, что он хороший пес, и он защитит меня, если я позабочусь о нем.

А в это время они искали мою школу. Я сказал, что ходил в начальную школу Шони. Ее было легко найти, она была очень близко от