Собственно, я вот ни на секунду не сомневалась, что это и есть лицо моей смерти. Злое такое, слегка перекошенное. С кровавым порезом на весь лоб и всклокоченными блондинистыми волосами. В целом, достаточно нелепая такая. Ну, а чего еще можно было ожидать от моей смерти, после такой жизни? Все вполне себе закономерно.

Я сглотнула и тихо отступила на шаг.

Смерть сделала зеркальный шаг ко мне.

Я зажмурилась и помолилась про себя. Ну, то есть, как помолилась? Я молитв-то не знаю ни одной. «Отче наш иже еси на небеси»- это полная и законченная версия моего теологического образования. Поэтому я просто мысленно произнесла: «Вот, сука и все! Боже, пусть мне будет не очень больно! А еще лучше, пусть больно будет не мне!».

И вот, вы знаете? Разговоры про Божью помощь- это вам не пустой треп! И пофиг, что крестик я последний раз видела, когда наш зав складом за недостачу в ведомости расписывался. Потому что молитва- это не набор заученных слов. Тут главное, чтобы от души шло! Да! И вот, чтобы прямо от самого сердца! Чтобы самую суть высказать в своем обращении к Всевышнему! Теперь я это точно знаю! Потому что в это самое мгновение, пока я с закрытыми глазами ждала конца (и речь в тот миг шла совсем не о мужчинах!), патетический момент прервал весьма прозаический вопрос:

— И че за нах тут творится? Эй, дамочка, это ты чем там тыкаешь в мою подругу, а? Я тебе щас быстро тыкалку-то в нужное место запихаю! Слышь, мышь белая? Опусти ножик!

— Марфуша!!! — на грани экстаза простонала я, оседая на пол вдоль стены.

— Привет, Линка! — отозвалась из-за спины Марфы Аленка- А мы тут мимо проходили, дай, думаем, заглянем! А у тебя тут веселье! Дверь взломана, психопатка с ножом! Вот умеешь ты, мать, ударно проводить выходные!

Анна ошарашенно переводила взгляд с одной моей ненормальной коллеги на другую:

— А ну отошли все! — завизжала она- Иначе вашей подруге конец!

— Ага! Щаз! Уже прямо бежим и спотыкаемся- усмехнулась Марфа- Ножик, говорю, спрячь, корявая моя. А то порежешься еще, ненароком. Кто на болячку подует?

— И правда, женщина! Уберите резалку, пожалуйста! Поверьте, никто не хочет делать вам больно! — пропела Алена.

На «женщину» Анна отреагировала совсем негативно. Она ахнула и заскрежетала зубами. С тихим рычанием сделала резкий выпад в сторону Марфы и…

И, собственно очнулась уже на полу, пару минут спустя, со связанными за спиной руками и шишаком во весь лоб и во весь же затылок. А все потому, что наша Марфа в свободное от исполнения обязанностей финансового директора время увлекается кикбоксингом. Рука у нее тяжелая. Удар поставленный. Реакция хорошая. Нервы ни черту… Это уже не раз, с сожалением, констатировал даже наш вечно нетрезвый штатный электрик. «А, черт! Опять забыл!»- сокрушенно качал он головой, очередной раз возвращаясь из обморока и потирая точно такой же шишак на весь мыслительный коробок, после очередного же некорректного подката к нашей нимфе. Ну не любит девушка, когда ее щиплют за филей!

Анна на филей Марфы не покушалась. Поэтому вдарила наша мисс-кулак всего в пол силы. До обморока Анну добила уже Аленка, споро приложив преступницу по затылку моей кружкой-супницей.

Я тихо плакала у стены. Кружку было ох как жалко… Практически единственная уцелевшая после прибывания в моей квартире Фиалочки вещь. Не считая кровати и встроенной кухни. Без учета съеденного угла крайнего шкафчика.

Кстати, при воспоминании о Фиалочке я зарыдала еще горше.

Девочки переполошились. Алена кинулась за водой для меня. Марфа злобно еще пару раз пнула связанную и злобно мычащую Анну.

— Блин! Нормально они успели все вынести! Даже стаканы сперли! Они то им нафига?! — шокированно причитала на кухне подруга- И кисонька где? Где, спрашиваю, моя сиреневая радость? Они ее не испугали?

Я заплакала еще сильнее.

— Что? И Фиалочку?! — в ужасе прижала ладошки к щекам Аленка- Ах вы сволочи! Изверги!

От стонущей Анны ее оттащил уже наряд полиции, прибывший в мою квартиру через несколько минут. До их появления, даже не обделенная мышцами Марфа не смогла оторвать пальцы разъяренного исполнительного директора от длинных белых волос связанной преступницы. Хотя, на мой взгляд, не сильно она и старалась. Да и отдирать взбесившуюся Алену путем дерганья волос Анны в противоположную сторону не самая лучшая техника в данном случае, наверное… Хотя, с учетом ситуации…

В общем, как оказалось, мои подружки сразу вызвали подмогу, едва обнаружили взломанную дверь. И лишь потом ломанулись внутрь, геройствовать. Точнее, «разведать обстановку для дальнейшего своевременного предупреждения команды реагирования», как пояснила доблестным спасателям Марфа, сдавая с рук на руки уже немного помятую Анну с наполовину выдернутыми волосами.

Мальчики в форме осмотрели мою квартиру, составили акт и протокол. Записали показания свидетелей и, кое-как, со слов переводчика-Марфы, зафиксировали сквозь непрекращающиеся рыдания и мои показания тоже.

Отвлекаемые прекрасными голубыми глазами Алены, полицейские, краснея и заикаясь, быстро увезли в ближайшее отделение обездвиженную преступницу, красноречиво игнорируя ее синяки и кровоподтеки. Туда же пригласили и нас, с просьбой написать заявление и предоставить наши контактные данные.

В общем, как оказалось, в моей жизни могло рухнуть что угодно. Но у меня все равно оставались подруги!

Именно они, недальновидно и подло практически списанные мною со счетов, помогли мне в тот вечер убрать разгромленную квартиру, выметая мелкие осколки зеркала, при виде которых я, к их полному недоумению и испугу, сразу впадала в неконтролируемую истерику.

Они же смело ночевали со мной первую ночь, потому что поменять замок в квартиру я смогла лишь на следующее утро.

Они же поделились со мной предметами обстановки и посудой, взамен «украденных». И именно они всеми правдами и неправдами, поднятием контактов всех более или менее близких знакомых, смогли довести это дело до логического завершения- а конкретно, засунуть Анну в места не столь отдаленные на долгие семь лет. Процесс, который, сам по себе, занял почти девять месяцев! «Мы, практически, родили это решение суда!»- шутил наш адвокат тем вечером, отмечая с нами в ресторане окончание судебного процесса. А вот мне было совсем не весело.