А с развитием товарно-денежных отношений части ренты и части прав феодала становились объектами купли-продажи и даже аренды. Феодал, например, мог продать или передать другому лицу право суда (и взимания судебных пошлин) в части своих владений, в то время как жители этой части оставались в прежней поземельной зависимости от прежнего феодала и платили ему ренту с земли.

Это дополнялось тем обстоятельством, что крестьянин в соответствии с нормами феодального права мог продать свою землю, свое хозяйство другому владельцу, только к этому новому владельцу переходила и обязанность платить феодальную ренту.

Получалась очень сложная система, при которой крестьянин мог находиться в личной зависимости от одного сеньора, в земельной – от другого и в судебной – от третьего. Иногда средневековые юристы не могли разобраться в этом сложном переплетении. Известны казусы, когда благородный человек приобретал сервильный участок и был обязан выполнять повинности, свойственные серву.

В этих условиях феодальная собственность сеньора представляла не столько определенную территорию, сколько сумму прав на феодальную ренту и другие поборы с населения. Границы сеньории становились все более неопределенными. Реальной собственностью сеньора оставался лишь его домен.

В течение всего периода феодализма сохранялся слой свободных крестьян, т. е. крестьян, которые не находились под властью отдельных феодалов и зависели непосредственно от государства. В основном это были крестьяне, которые заселяли наиболее скудные, неудобные земли и поэтому занимались не столько хлебопашеством, сколько скотоводством и промыслами. Особенно много таких крестьян было в горных районах и на болотах. Они находились под властью государственных чиновников (во Франции – прево и бальи), которые собирали налоги, вершили суд, а следовательно, через их руки проходили и разнообразные поборы. Обычно эти чиновные должности были наследственными, т. е. власть такого бальи в своем округе приближалась к власти феодала.

Со временем доля государственных налогов и других поборов увеличивалась. Если выше говорилось, что в период позднего феодализма иммунитетные функции феодалов, т. е. переданные им функции государства, увеличивались, что в доходах феодалов на первый план выступала реализация сеньориальных прав в противовес земельной ренте, то это было отражением общего процесса увеличения государственной эксплуатации крестьян. Например, в Англии в XIII в. государственные налоги были в 5–7 раз меньше феодальной ренты, а в XV в. они уже сравнялись с рентой. Несомненно, это было отражением общей тенденции усиления мощи центральной государственной власти, отражением процесса перехода от феодальной раздробленности к централизованным феодальным государствам. Казалось бы, увеличение иммунитетных прав противоречит этой тенденции. Однако в этом случае феодал выступал как агент государственной власти, государственный чиновник, а не как владетель, противостоящий власти короля.

То, что мы говорили о сеньории, ее эволюции, характерно прежде всего для Франции, где феодализм, как считается, имел наиболее отчетливые, классические формы. В других странах этот процесс имел свои особенности.

Природные условия в Англии были менее благоприятны для развития зернового хозяйства, чем во Франции. На вересковых пустошах, характерных для пейзажа Англии, нельзя было выращивать хлеб. Поэтому особо важное значение для хозяйства Англии приобрело овцеводство – разведение овец на шерсть. С XII в. Англия становится поставщиком шерсти для Фландрии, где была развита шерстяная промышленность. Вывозили не только шерсть. Побочным промыслом крестьян-овцеводов было изготовление грубых шерстяных тканей, которые скупали у них купцы, перевозили во Фландрию, и там эти ткани проходили дополнительную обработку. Это приобрело столь массовые масштабы, что на перевозке грубых крестьянских сукон во Фландрию выросло крупнейшее купеческое объединение в Англии – «Товарищество купцов-авантюристов». Поскольку овцеводство было товарным производством – шерсть предназначалась для продажи, это обстоятельство ускоряло развитие рыночных отношений в Англии.

Естественно, в производство шерсти втягивались и феодалы. Если зерновое хозяйство домена в Европе оказалось нерациональным из-за низкой производительности крепостного труда и низкой техники земледелия и постепенно сходило на нет, то заниматься овцеводством феодалу было гораздо проще: достаточно было выгнать на пастбище несколько сотен овец и нанять пастухов. А поскольку шерсть надо было продать, феодалы втягивались в товарно-денежные отношения.

Здесь не было высокомерного презрения благородного дворянства к купцам, как на континенте. Наоборот, здесь был даже обычай отдавать одного из младших сыновей дворянина в учение к купцу. А после войны Алой и Белой розы в XV в., в ходе которой ряды старой традиционной аристократии поредели, на первый план выходят новые дворяне – джентри, выходцы из буржуазии и разбогатевших крестьян. Они уже не считали военное дело своей профессией, а занимались производством шерсти на рынок, все более сливаясь с буржуазией города.

Развитию торговли способствовало и то обстоятельство, что феодальная раздробленность не оформилась здесь в такой степени, как на континенте. Еще при Вильгельме Завоевателе были приняты законы, ограничивавшие власть местных владетелей. Препятствовало раздробленности и островное положение: государство имело естественные границы. Товары свободно перемещались по территории Англии.

Но развитие торговли – это генеральное направление экономического развития в этот период, поэтому экономические процессы в Англии происходили ускоренно. Уже в XIV в. здесь завершилась коммутация, и лично свободные крестьяне, йомены, платили феодалам лишь денежную ренту.

Господствующие позиции животноводства, в частности, овцеводства, наложили отпечаток и на английскую общину. Открытые поля с принудительным севооборотом здесь практиковались не повсеместно. Там, где преобладало животноводство, огороженные пахотные участки примыкали к каждому двору.

Остальные угодья оставались в общем пользовании, но сенокосные луга использовались раздельно и только после заготовки сена поступали в общее пользование. Естественно, это означало, что общинные отношении здесь были сравнительно слабыми. Уже с XIV в. феодалы начали захватывать неразделенные общинные угодья под пастбища для своих овец. Процесс «огораживаний» делал первые шаги.

В западной части Германии первоначально все происходило так же, как во Франции. Началась коммутация, сокращались домениальные запашки и барщина, увеличивалась денежная часть ренты. Так же как во Франции, феодалы начали захват общинных лесов и пастбищ. Здесь это приобрело особенно значительные размеры, поскольку леса в Германии занимали значительно большую площадь. Вокруг городов крестьянские хозяйства тоже специализировались на огородных и садовых культурах. Правда, все эти процессы здесь происходили с некоторым отставанием, поскольку феодальные отношения здесь сформировались несколько позже, чем во Франции.

Но с XV в. в Германии начинается процесс, который в истории получил название «феодальная реакция» или «второе издание крепостничества». Снова увеличивались домениальные запашки и соответственно росла барщина. В частности, в домениальном хозяйстве возрастала доля технических культур – льна и конопли. Лен и конопля сбывались преимущественно во Фландрию и Брабант, где развивалась текстильная промышленность. По мере захвата феодалами общинных земель падала роль общины. Дополнительно к прежней установленной обычаем ренте вводятся «случайные повинности», которые накладываются