самосуд, но только не это! Слушайте, я правда благодарен вам за беспокойство, но это мои проблемы, не надо примешивать кого-то ещё. — Лидер говорил точно, как отец, который отчитывал сыновей за проступок.

— Мы же семья, — возразил успокоившийся Вильт и поднялся с земли. — Проблемы одного — проблемы всех нас! Разве не так ты всегда говорил?

— Но это совсем не то, что решается семьёй. Это внутренний конфликт от которого страдает и Глорас. Парни, вам пора прекращать делать поспешные выводы. Вы и сами прекрасно знаете, что это скоро уляжется, так что не майтесь хернёй и отведите Женю к Скафии.

Проказники запыхтели и хотели было что-то сказать, как их перебил Тагус:

— Потому что вы это с ним сделали, вот почему вы.

— Прости, друг, мы и правда переборщили, — виновато сказал Вильт, подхватывая товарища, но на лице у него сияла удовлетворённость от проделанного.

— Да пошёл ты, козёл, — гневно, но тихо ответил Воеводин.

Компания из четырёх человек повела ничего не видящего сопротивленца внутрь, под ругательства Жени и Вильта. Эпкальм тяжело выдохнул, приложив руку к лицу. Его плечи поникли, а сам он чувствовал себя, точно выжатый лимон. Аноильтенс вскинул голову и посмотрел на сумрачное небо с мерцающими, точно светлячки, звёздами и внезапно вспомнил о той женщине и её дочери. Вспомнил беззаботное детство, когда они могли часами напролёт лежать в поле под небосводом, пить ароматный чай с мятой и лимонной вербеной со сладостями и разговаривать обо всём на свете. Как он и маленькая девочка бегали по блекло светящейся траве и ловили сияющих жучков, что щекотали ладонь, в которой их прятали. Вспомнил, как она трепала его по волосам и нежно улыбалась, материнской улыбкой, которую от своей мамы он не получал.

Эпкальм считал, что то время по праву занимает особое место в сердце. Однако, исходящее от того прошлого тепло, согревающее и заставляющее двигаться дальше, перекрывала горечь и грусть. Пусть сейчас у него было куда больше чем тогда, но готов поклясться, если бы ему дали шанс, Эпкальм непременно вернулся хотя бы в один из тех дней и провёл его с ними, людьми, которых он любил и считал семьёй.

Только он успел подумать об этом, как сразу же отругал себя.

«Нет. Не вернулся бы. Я же пообещал себе не жить прошлым», — сжав кулаки, он отвёл глаза от неба и увидел, как из штаба кто-то вышмыгнул и торопливо пошёл в сторону леса.

Узнав твёрдую походку, Эпкальм бросился следом.

— Глорас, — тихонько окликнул его сопротивленец. — Куда ты?

Мужчина выпрямился, скинул капюшон с головы и посмотрел на подопечного, что стоял с явным недоумением. Подборок главы дернулся вместе с небольшой, но слегка спутанной бородой.

— У тебя есть минута, одевайся и бери лук. Мы пойдём кое-куда, — загадочно ответил Глорас. — Быстрее!

Опомнившись, сопротивленец сорвался места и побежал переодеваться. Так быстро он ещё не разу не натягивал на себя форму и обмундирование. Накидывая на ходу колчан со стрелами и сам лук, он вышмыгнул из штаба, удостоверившись, что его никто не заметил и побежал в лес.

У него сформировалось стойкое ощущение того, что Глорас ушел и его не будет на том месте, где Эпкальм видел его, когда убегал, однако заметив того, сокрытого плащом — почувствовал облегчение. Подбежав к главе, он закрепил перчатки на руках, чтобы те не слетели во время зацепа, как это бывало, когда он только учился ими пользоваться.

Не проронив ни слова, Вэдпрум направился вглубь леса. Они пробирались через ветки и кусты, ещё только покрывавшиеся почками, в полном молчании. Аноильтенс не сразу понял куда они держат путь, лишь после двадцати минут, когда они уже покинули территорию штаба.

Они перешли на перчатки и начали перемещаться по ветвям деревьев. Наставник казался непривычно молчаливым, таким его Эпкальм не видел уже долгие годы. На его памяти, таким Вэдпрум был, когда нашёл маленького, всего побитого Эпкальма рядом с тем, что осталось от его прежнего дома после устроенного тенадасерами пожара. Сопротивленец не сдержался и кинул взгляд на небо, ему вдруг показалось, что повторится весь ужас пережитый в тот день, но никакого парада планет на небе видно не увидел, отчего заметно расслабился.

— Слышал, что учудила Гловиль с Липедессой на пару, — заговорил наставник, когда они приземлились и продолжили путь уже пешком. — Ты как? В порядке?

Эпкальм повременил с ответом, поглядывая на Глораса.

— По сравнению с тобой, я уверен, мне почти и не досталось.

Глорас невесело посмеялся, после чего выдохнул и постарался расслабиться; то было видно по тому, как его напряжённые плечи сделали попытку опуститься.

— Ты уж извини за этот дурдом, но тут бессилен даже я. — Вэдпрум обернулся к Эпкальму и посмотрел извиняющимся взглядом, отцовским взглядом.

— Ничего, скоро всё утихнет…

— Не соглашайся, если того не хочешь. Это твоё право, — перебил его Глорас. — Я дал обещание не только себе, но и тебе, что моя судьба не коснётся тебя и ты не пойдёшь по моим стопам.

Эпкальм напрягся и занервничал, покусывая губу изнутри. Слова наставника почему-то звучали так печально, словно предупреждающе. Эпкальм не был дураком и прекрасно понимал о чём горит опекун. Как никак они делили одну боль на двоих.

— Ты говоришь это из-за Флопри́кии? Тоже вспоминаешь о ней? — осторожно поинтересовался сопротивленец, скрепя сердцем.

Он боялся, что надавит на старую рану, но как никогда чувствовал острую потребность, вспомнить эту невероятную женщину с прекрасными солнечными волосами и теплотой в каждом действии, даже когда та ругалась.

— Если бы я ещё её забывал. — Горечь заполнила Глораса наравне с печалью. — Она всегда спасала меня от бездны, в которую я каждый раз срывался, пока её у меня не отняли.

— Она и меня вытягивала оттуда. — Горько усмехнулся Эпкальм.

Поймав полный тревоги и боли взгляд Глораса, он отвёл взгляд, продолжая шагать по отливающей синими оттенками траве.

— Скажи, ты забрал меня, только потому, что я только и делал, что повторял её имя, пока сидел у обугленного дома? Мне повезло иметь всё это, только потому, что она, когда-то была в жизни каждого из нас?

Повисло недолгое молчание, но Аноильтенс чувствовал, как глава сверлит его неодобрительным взглядом.

— Я бы тебя не оставил там, даже если бы ты не говорил её имени. Эпкальм, ты для меня не просто ребёнок с улицы, ты для меня сын, которым я безмерно горжусь. В тот день, когда я забрал тебя с собой, то знал, что ты будешь для меня не просто ребёнком, который стал сиротой. Ничто не