Н. Юденича и носили, таким образом, как бы перманентный характер»[1359]. Тот же автор с доверием отнесся к архивному документу, по которому только в одной волости Великолукского уезда в марте 1919 г. восстало до 4 тыс. дезертиров.

Серьезные волнения и вооруженные выступления на призывной почве начались еще в конце 1918 г. в Псковском и Торопецком уездах. Силу вооруженного крестьянства на Псковщине ощутили еще германские оккупационные власти, отмечавшие наличие у населения большого количества оружия, в том числе и автоматического, которое в условиях военного времени без промедления могло быть пущено в ход при любом конфликте[1360]. Первым крупным «кулацко-дезертирским восстанием» стали события февраля 1919 г. в Новоржевском уезде. Решающую роль в подавлении восставших сыграл коммунистический отряд под руководством «грозы зеленых» Н. А. Порозова[1361]. После усмирения беспорядков явка призывников стала протекать более планомерно. Но последующие мобилизационные мероприятия вызвали только новую волну протестов. Интересно, что при этом была весьма распространена практика, когда принятые на службу отпускались домой на три дня «для устройства домашних дел». Сообщалось, что в большинстве своем эти «отпускники» возвращались гораздо позднее и к тому же враждебно настроенными к советской власти[1362].

В 20-х числах апреля 1919 г. было ликвидировано крупное дезертирское восстание в Холмском уезде, которое поддерживалось местным кулачеством. Сотрудники местной УКД докладывали в губернский центр: «Отмечена попытка дезертиров подговорить крестьян к восстанию на почве продовольственных трудностей. При подавлении было расстреляно 19 человек, после чего дезертиры стали сдаваться в массовом порядке. Возникновение скоплений дезертиров было возможно благодаря почти полному отсутствию вооруженных сил в уезде»[1363]. Данное восстание было симптоматично, оно, по словам Н. А. Корнатовского, поставило на повестку дня «…не борьбу с дезертирами и их укрывателями, а вопрос об объявлении им беспощадной войны»[1364]. Что касается «почвы» подобных восстаний, то ею могло стать любое недовольство политикой большевиков, неуклюжие или грубо-враждебные действия конкретного должностного лица, мобилизации. Уничтожение призывных списков было стандартной приметой крестьянских восстаний по всей России.

Активные действия дезертиров в Порховском уезде в мае 1919 г. сопровождались расстрелами красноармейцев. Оставшаяся документация эвакуированных (или спешно бежавших) местных комдезертир вызывала повышенный интерес со стороны восставших. Так, 20 мая при эвакуации из Острова напавшими дезертирами были уничтожены «бумаги комиссии, относящиеся к регистрации дезертиров»[1365]. Отметим здесь же, что одной из главных целей дезертирских (шире – зеленых) восстаний в исследуемых губерниях были военные комиссариаты. Они подвергались разгрому, личные дела, списки призывников неизменно уничтожались. 24 августа 1919 г. в Городовицкой волости Порховского уезда бандитами была в полном составе убита следственная комиссия. Целью бандитов были собранные комиссией сведения о дезертирах.

Пик дезертирства в Псковской губернии пришелся на май – июнь 1919 г., когда дело борьбы стояло еще на низком уровне, а тяжелая военная обстановка способствовала расцвету зеленого движения. По подсчетам Я. Ф. Барминой и М. Я. Курзиниера, только в период с 15 мая по 6 июля дезертирские восстания произошли как минимум в 35 волостях губернии[1366]. В докладе о состоянии Псковской губернии с 15 мая по 15 июня 1919 г. о зеленом движении говорилось: «В последних числах мая дезертиры начали активно напоминать о себе. Зеленые, скрывающиеся до тех пор в лесах, начали появляться на больших дорогах, устраивать набеги на волостные исполкомы и военкомы, производить разгромы последних, портить железную дорогу и т. п.»[1367] В действовавшем на юге Псковской губернии «бандформировании дезертиров» братьев Жигаловых была создана железная дисциплина, весьма качественно поставлено дело конспирации и разведки[1368]. Упомянем другие формирования зеленых: «шайки» Кислого, Воробья, Федьки-Атамана[1369]. Социальная база восставших была довольно широка. Как о рядовом событии упоминала о вовлечении дезертирами в восстания крестьян-середняков «и даже бедняков» В. Лейкина[1370]. Летом 1919 г. зеленые захватили половину Порховского, Холмского, Псковского уездов, активно действовали в Опочецком и Островском уездах. После подавления одного из весенних восстаний на почве продовольственных затруднений в Торопецком уезде было расстреляно 19 дезертиров. Ранее, 22 мая у деревни Ланёва Гора дезертирами был разбит продотряд[1371]. На заседании Псковского губисполкома 20 июня 1919 г. секретарь Псковского губкома РКП(б) Г. В. Гей отмечал: «Восстания происходят в Псковском, Порховском и Островском уездах и носят грозный характер. Против них действует четыре отряда – Новоржевский, Псковский, Островский и Витебский. Некоторые из них разбиты и потеряли 2 пулемета. Витебский отряд, действующий против дезертиров, сам распался. Повстанцы угрожают штабу 7-й дивизии»[1372]. Зеленые банды в Псковской губернии были уничтожены или частично рассеяны лишь в 1921 г., борьба с более мелкими формированиями продолжалась и в последующие годы.

Руководство дезертирскими, зелеными восстаниями в советской историографии часто приписывалось «белогвардейским агентам». Стремительное наступление эстонцев на Псков в 20-х числах мая 1919 г. было поддержано восстанием дезертиров в районе станции Селезнево на Псковско-Полоцкой железной дороге. Результатом было прекращение железнодорожного сообщения Псков – Полоцк. Для подавления восстания с фронта были отвлечены специальные отряды. Дезертирские восстания в прифронтовой полосе Н. А. Корнатовский увязывал с действиями белогвардейцев – это контрреволюция в тылу. Данный автор привел донесения с мест, указывавшие на наличие в дезертирской среде белогвардейских шпионов, отметил случаи соединения зеленых отрядов с белыми. Незадолго до занятия белыми Пскова, 24 мая 1919 г. председатель ГЧК Г. П. Матсон телеграфировал: «Псков находится в тревожном состоянии. По уездам массовое групповое скопление дезертиров. Вспыхивают организованные дезертирами восстания в связи с белогвардейской и левоэсеровской агитацией»[1373]. Свою роль в подготовке восстания «кулаков и дезертиров» в августе – сентябре в районе Острова и Пскова сыграла и белая пропаганда, воззвания «батьки» Балаховича[1374]. О планомерной работе противников большевиков в дезертирской среде упоминал ярославский исследователь В. П. Рачков. Он привел случаи занятия эсерами должностей в различных учреждениях и фабрикации ими «сотнями» справок и свидетельств об освобождении от службы, которыми снабжали дезертиров[1375].

По донесениям из Новгородской губернии, зеленое движение приобрело там весьма широкий характер и если не дотягивало до уровня Псковщины, то лишь по причине сравнительной удаленности от фронта и границы. В середине мая 1919 г. в Новгородском уезде восстали дезертиры, «пришедшие из Псковской губернии и с фронта». ЦКД отдала весьма жесткое распоряжение подавить восстание всеми силами, поступая с «мятежниками» «беспощадно»[1376]. Неизменным в подобных ситуациях был пункт о повсеместном объявлении самых широких репрессий. Оперативная сводка ВЧК от 30 мая сообщала, что восставшие были вооружены винтовками и гранатами, имели четыре пулемета. Они убивали советских работников и коммунистов, портили линии связи, кроме того, «чинили насилие» над крестьянами, которые не желали к ним присоединяться[1377]. Отдельно отметим, что, по информации ВЧК, дезертиры