Я бросила на вольвена мрачный взгляд.

– Я не кажусь неуклюжей, когда встречаю людей? – Я ощутила, как к моим щекам прилил румянец. – Как сейчас, когда я поздоровалась? Приветствие прозвучало нормально?

– Приветствие прозвучало как от любого другого. – Кастил убрал с моего лица прядь волос. – Если что, ты казалась немного застенчивой, но никак не неуклюжей.

– Правда? – с надеждой уточнила я. – Потому что я… в общем, не привыкла общаться с людьми. В Солисе люди делали вид, что не замечают меня, кроме тех ситуаций, когда это позволялось. Поэтому мне это в диковинку и кажется, будто я допустила промах.

– Поппи, ты не допустила никакого промаха. – Лицо Киерана смягчилось. – Все сделала хорошо.

Кастил быстро поцеловал меня в переносицу.

– Мы клянемся.

Киеран кивнул.

Услышав это, я почувствовала себя немного лучше, и мы пошли дальше. Если стану королевой, мне придется преодолевать эту досадную неуверенность в себе. Я пока еще не знала как.

Мы медленно брели мимо статуй и картин с изображениями богов и сказочных городов, возносящихся к облакам. Кастил утверждал, что это города Илизиума. Все они были прекрасны, но я остановилась перед рисунком угольным карандашом. Он частично поблек, но было ясно, что это набросок человека, сидящего на огромном троне. Непрорисованные черты лица сказали мне, что это Никтос, но мое внимание приковали существа, сидящие у его ног. Две кошки невероятных размеров простерлись перед ним, нагнув к нему головы. Я прищурилась и склонила набок голову.

– Это очень старый рисунок, – сказал Кастил, рассеянно поглаживая меня по спине. – Предполагается, что он сделан рукой божества.

Я не сразу сообразила, кого напоминают мне эти кошки.

– Это пещерные коты?

– Вряд ли, – ответил Киеран, рассматривая рисунок.

– Очень похожи. Я видела такого кота однажды… – Я нахмурилась, вспомнив, что мне снилось в склепе. – Может, и не однажды.

Кастил посмотрел на меня.

– Где ты его видела? На картине или рисунке вроде этого?

– Нет, – покачала я головой. – В Карсодонии, в замке. Он сидел в клетке.

Киеран вскинул брови.

– Вряд ли ты видела именно его.

– Я видела кота величиной с взрослого вольвена. И Йен тоже видел.

Он покачал головой.

– Поппи, это невозможно. Пещерные коты были истреблены как минимум двести лет назад.

– Что? Нет. – Я перевела взгляд с одного на другого. Кастил кивнул. – Они бродят в Пустошах.

– Кто тебе такое сказал? – поинтересовался Кастил.

– Никто мне этого не говорил. Просто…

Я замолчала и перевела взгляд на рисунок. Это общеизвестный факт. Но об этом говорили Вознесшиеся. О них рассказала королева, когда я спросила о звере, которого видела в замке.

– С чего бы им лгать о таком?

Киеран фыркнул.

– Кто знает? Зачем они убрали одних богов и придумали других, которых никогда не существовало, вроде Перуса? Думаю, им просто нравится сочинять.

В его словах был смысл.

Я рассматривала котов.

– Тогда кто сидел в той клетке?

– Может, другой крупный дикий кот, – ответил Кастил, пожав плечами. – Думаю, эти две кошки символизируют детей Никтоса и его супруги.

– Под детьми ты имеешь в виду Теона или других богов? – спросила я.

– Его настоящих детей. А Теон никогда не был его сыном. Вознесшиеся лгут и об этом либо просто неправильно понимают, исходя из множества титулов Никтоса.

Последнее было вполне возможно. Я смотрела на зверей, думая, что один из них символизирует Малека.

– Они могли обращаться в котов?

– Не уверен, – сказал Киеран. – Насколько помню, никогда о таком не читал, и не думаю, что способность Никтоса превращаться передалась его детям.

Конечно, нет.

– Как их зовут?

– Как и в случае с супругой, мы не знаем, – ответил Кастил. – Даже не знаем, какого они пола.

Я подняла бровь.

– Позвольте предположить. Никтос очень тщательно их прятал?

Кастил ухмыльнулся.

– Так говорят.

– Похоже, он отличался чрезмерным контролем, – пробормотала я.

– Или просто оберегал свою личную жизнь, – предположил Киеран и осторожно дернул прядь волос, которые Кастил убрал назад. – Уверен, что, будучи королем богов, он скрывал свою личную жизнь как только мог.

Может быть.

Мы шли по музею, а мне было трудно отделаться от мыслей о рисунке и о звере, которого я видела в детстве. Я вспомнила, как он отчаянно метался по своей клетке, и какие умные у него были глаза.