— Почему же не разгоняете? — спросил Каллум.

— Нет нужды. Десять g за месяц с небольшим разгонят вас до скорости в восемь десятых световой. Не перенапрягая при этом внутренней структуры. Построено все надежно, но все–таки рассчитано на работу при двадцатикратном тяготении от земного.

— Двухсотпроцентный запас прочности, а?

— Да, — с гордостью подтвердил Джек–Кобен.

Каллум присмотрелся к золотым и черным механизмам, теснившимся вокруг основной ракетной трубы, — мириады невиданно дорогих, сложных, надежных устройств. Иначе нельзя. Неисправность на звездолете недопустима. Дело не в цене — точнее, цена исчисляется не в ваттдолларах. Цена здесь — время. Почти все корабли проводят в пути до намеченной звезды пару десятилетий. Отказ на полпути или, хуже того, у цели потребует отправки новой миссии и удвоит потраченное время.

Конечно, исследовательские звездолеты отправляли не к каждой звезде. Расположенные у станции гигантские спутниковые обсерватории изучали ближайшие системы с обнаруженными в них экзопланетами, давали картинки с высоким разрешением, анализировали спектры, определяя, которые из этих одиноких миров больше подходят для терраформирования, то есть обойдутся дешевле. Энсли соглашался и на чисто научные экспедиции к интересным планетам — таким, где необычная химия намекала на ксенобиологию или иную крупную астрономическую аномалию. Большинство звезд на расстоянии двадцати световых лет оставляли за бортом по пути к более многообещающим целям.

Значит, требовалась гарантия успешного перелета. В случае неполадок звездолет открывал похожий на сумку кенгуру отсек и подвязывался, позволяя пропустить через портал новый звездолет, который и заканчивал рейс.

— А это пластины обшивки? — Элдлунд ткнуло пальцем.

— Да.

Каллум обернулся к дальнему концу гнезда и вдруг ностальгически вздохнул. Давненько он не видел портальных пар в ожидании запутанности. В те далекие времена ему для особо сложных работ случалось использовать шестиметровые порталы. А сейчас у него перед глазами на гигантской вилке опоры держался портал в добрых тридцать метров. Большие гнутые треугольники метровой толщины: существуй в природе космические лилии, они сошли бы за лепестки. Он заранее видел, как они сложатся детальками головоломки, облегая корпус и образуя классическую каплевидную форму.

— А куда помещаете парную обшивке портальную дверь? — спросил Каллум. — На орбиту газового гиганта?

— Нет, — ответил Джек–Кобен. — Их, как и МГД-камеры, крепим к поверхности крупных астероидов минимум в пятидесяти а. е. от стартовой звезды. Таким образом, если в портал проскочит что–то большое, Солнечной системе не будет ущерба.

— Что вы называете «большим»?

— Обычную пыль, в основном комочки атомов углерода, таких попадается до двух в час. Бывает, что в границы корпуса влетают частицы размером с песчинку. На протяжении рейса в среднем — одна за двое суток.

Каллум скроил гримасу.

— Да ладно вам! А по–настоящему большие? Вроде тех, знаете ли, что прикончили динозавров.

— За сто двадцать семь лет звездных экспедиций зарегистрировано восемь инцидентов с пролетом через портал корпуса объектов размером с гальку. То есть два сантиметра в поперечнике.

— В межзвездном пространстве действительно очень пусто, — подхватило Элдлунд. — В двадцатом веке предполагали использовать магнитную ловушку, чтобы черпать из космоса топливо для термоядерного двигателя, но плотность водорода между звездами оказалась не… — Под взглядом Каллума оне осеклось. — Прошу прощения.

— Так данных о столкновениях с крупными объектами на релятивистских скоростях нет?

— Нет, — подтвердил Джек–Кобен. — Но, видите ли, все сопоставляют скорость столкновения с выбросом энергии вроде взрыва мегатонной бомбы. Но это научный уровень плоской земли, полная чушь. В чем красота этой системы? Столкновений быть не может. Вообще. До квантовой пространственной запутанности приходилось даже при движении на паре процентов световой выпускать вперед массивное ионное облако. Это чтобы отклонить все наполняющие межзвездное пространство частицы. А на сегодняшний день мы просто превращаем корпус в портальную дверь, в летящую сквозь пространство дыру. Попадать просто некуда. Возьмите крупный валун и подкиньте его прямо перед носом нашего идущего на восьми десятых световой звездолета — он попросту проскочит насквозь и вылетит в парную портальную дверь. И полетит себе от астероида, на котором она расположена, с той же скоростью, с какой прежде дрейфовал в космосе.

Каллум восхищенно разглядывал плавные обводы звездолета.

— А если корпус столкнется только с половиной этого валуна?

— Тогда, бам–бам, скорость заменит ему меч Уриэля: с непреодолимой силой рассечет любую скалу. Из портальной двери выскочит гладко срезанная половинка валуна.

— Так я и думал. — Каллум улыбнулся инженеру. — А теперь, как скоро вы могли бы закончить сборку одного из кораблей?

— «Оал» ближе всех к окончанию. При обычных обстоятельствах первые летные испытания прошли бы через шесть недель.

— А при весьма необычных обстоятельствах, если вам предоставят все необходимые ресурсы, за сколько вы сможете приладить на место все, чего недостает?

Джек–Кобен вопросительно оглянулся на Коля.

— Цельность корпуса… пожалуй, за двадцать четыре часа. Но…

— Спасибо, — оборвал его Каллум. — Теперь нам надо возвращаться. — Он крепче уцепился за перила и медленно развернул себя на сто восемьдесят градусов, обратно, откуда пришел. И начал подтягиваться, скользя между перилами. С его лица не сходила ухмылка.

— Ну, что? — спросило Элдлунд.

Восторг заглушил в Каллуме все: и тошноту от невесомости, и тревоги вторжения.

— Потрясающе! Они сами не знают, что у них в руках.

— Гм… а что у них в руках?

— Идеальный противоковчежный снаряд!