«функцией» любое проявление жизнедеятельности организма, то можно запутаться в анализе, оставаясь формально корректным. Ведь можно говорить о функции глаза или о функции пальца — постановка вопроса будет верной. Однако Гален всегда пытается осмыслить иерархию понятий — это проявляется, например, в его классификации частей тела или симптомов болезни. Ему важно понять основу наблюдаемых процессов: «Так вот, если мы намерены исследовать методически, сколько существует функций и каковы они, следует начать с их дел, ведь каждое из них происходит от какого-то действия и у каждого из них есть причина» (I, 4, 10 К).

Интересно суждение Галена об эмбриогенезе. Этот процесс представляется ему ярким проявлением заданного характера трех видов действия, то есть движения: «Итак, пока живое существо зачинается и формируется в утробе, дело природы состоит в том, что образуются все члены его тела, а когда оно родится на свет, общее для всех частей дело природы — достижение положенной для каждой части величины, а после этого — поддержание насколько возможно дольше.

На три упомянутых проявления обязательно приходятся три вида действия, по одному на каждое проявление — зарождение, рост и питание. Однако зарождение — это не простое природное действие: оно складывается из изменения и формирования. Ведь чтобы появилась кость, нерв, вена, да и любая другая ткань, лежащая в ее основе материя, из которой зарождается живое существо, должна измениться. А для того чтобы измененная материя приобрела должную форму, положение, какие-либо полости, выросты, наросты и прочее в таком роде, ей нужно сформироваться. И ты, пожалуй, не ошибешься, если назовешь эту материю строительным материалом живого существа, вроде корабельной древесины или воска для отливки.

Рост же — это увеличение и растяжение плотных частей живого существа — тех самых частей, которые появились в результате формирования, — в длину, ширину и толщину, а питание — прибавление к ним материи, но уже без растяжения» (I, 5, 10–11 К).

С точки зрения Галена, рождение ребенка представляет собой одновременно результат изменения и формирования. Это отсылает нас к началу трактата, где Гален формулирует цель своего исследования. В процессе эмбриогенеза формируется человеческое тело, в то же самое время каждый этап его формирования представляет собой значительное изменение анатомии эмбриона. Необходимо понимать, что суждения Галена носят отнюдь не умозрительный характер. На одной из конференций, посвященной наследию Галена, я стал свидетелем дискуссии, которую вели весьма авторитетные специалисты в области истории, филологии и философии. Ее суть сводилась к вопросу о том, мог ли Гален иметь представление о состоянии плода на разных стадиях эмбриогенеза, если он не располагал возможностями визуализации, доступными современному врачу (например, ультразвуковой диагностикой)? Так как возможностей визуализации у Галена не было, а о вскрытии тела умершей беременной женщины он нигде никогда не сообщал, мои коллеги единодушно решили, что знания Галена в этой области были весьма умозрительными. Мне пришлось вступить в дискуссию и напомнить коллегам, что Рим времен Галена представлял собой идеальное место для исследования эмбриогенеза разных стадий ввиду обилия абортивного материала. Город, изобиловавший соблазнами сексуального характера, в котором проживали тысячи женщин, ведущих достаточно распущенный образ жизни, давал работу огромному числу повивальных бабок, владевших самыми изощренными техниками извержения плода и прерывания беременности. Все это обеспечивало достаточный уровень знаний в данной области.

Рассуждая об эмбриогенезе, Гален сразу обозначает свою натурфилософскую позицию: рассуждение ведется «с позиции философии о возникновении и уничтожении». С точки зрения Галена, «брошено семя в утробу или в землю — не имеет значения: так или иначе, в положенный срок образуются бесчисленные частицы рождающейся материи, различающиеся по влажности, сухости, холоду, теплоте и по всем другим качествам, которые из них проистекают» (I, 6, 11 К). Гален напоминает, что о «чувственно различаемых элементах» говорил Аристотель: «Так вот, распознавание твердого и мягкого, вязкого и хрупкого, легкого и тяжелого, плотного и рыхлого, гладкого и шершавого, толстого и тонкого — это осязательные различия, и о них обо всех прекрасно сказано у Аристотеля. И, разумеется, ты хорошо знаешь также вкусовые, обонятельные и зрительные различения. Так что если ты стремишься узнать, что в ответе за первичные и элементарные функции, вызывающие изменения, то это влажность, сухость, холод и тепло; если же тебя интересуют те функции, которые являются результатом их слияния, то их будет столько, сколько у каждого животного найдется чувствительных элементов» (I, 6, 11 К). Формирование костей, нервов, хрящей, связок и других частей тела в процессе эмбриогенеза представляют собой функции рождения и изменения. Гален подмечает, что формирование частей тела можно описать в рамках тетрады сущностей как чередование и сочетание согревания, охлаждения, иссушения и увлажнения. Именно так может быть описана сложная череда быстро протекающих процессов развития плода. Из рыбоподобного на ранних стадиях эмбриона в течение беременности формируется человек — пусть маленький, но по набору частей тела совершенно соответствующий взрослому. Гален подчеркивает, что баланс сущностей и элементов устанавливается в той мере, в какой мы различаем то, что в конечном счете должно сформироваться. Эти специфические признаки реализуются на уровне гомеомерных частей тела и самих гомеомерий, когда образуются кости, нервы или хрящи.

Естественно, что формирование органов происходит в направлении обретения ими формы, необходимой для реализации предназначенной функции. Поэтому, по мнению Галена, нельзя предполагать существование какого-либо особенного вещества для формирования каждого органа. Гален подчеркивает, что органы могут быть схожи по форме, но различаться по функции: «Ведь есть, например, два разных пузыря: тот, что собирает мочу, и тот, что собирает желтую желчь; эти пузыри не только ото всех остальных, но и друг от друга отличаются, да и протоки, которые идут в печень от желчного пузыря, как своего рода каналы, ничем не напоминают ни артерии, ни вены, ни нервы.

Что касается самой материи покровов желудка, кишечника и матки, то ее сделали такой, какова она есть, соответствующие природные функции, направленные на изменение» (I, 6, 14–15 К).

Когда функция зарождения реализована, на первый план выходит функция роста: «Итак, в чем, собственно, состоит свойство функции роста? Растягивать во все стороны порожденное. Порожденным называются твердые части тела, артерии, вены, кости, хрящи, мембраны, связки и все оболочки — все, что немного ранее мы называли элементарным, гомеомерным и простым» (I, 7, 16 К). Объясняя этот процесс, Гален приводит пример детской игры, когда ребенок раздувает свиной пузырь, наполняя его воздухом. Секрет игры заключается в том, что свиной пузырь должен быть натерт в золе у огня, тогда он согревается и не лопается при увеличении в размере. Гален подмечает истончение тканей пузыря, указывая на очевидный