был только общий принцип работы двигателя внутреннего сгорания и понимая, что возможно Кулибин как раз тот человек у кого мозг работает по-другому и из её, не очень связных утверждений, он сможет выстроить принцип работы двигателя, который и воплотит в жизнь, она постаралась вспомнить как можно больше деталей.

(*На самом деле первый поршневой двигатель внутреннего сгорания был построен Рудольфом Дизелем в 1893 году. Независимо от Дизеля в 1898 году на Путиловском заводе в Петербурге инженером Густавом Тринклером был построен первый в мире «бескомпрессорный нефтяной двигатель высокого давления», который назвали «Тринклер-мотором». При сопоставлении двигателей постройки «Дизель-мотора» и «Тринклер-мотора» русская конструкция, появившаяся на полтора года позднее немецкой и испытанная на год позднее, оказалась гораздо более совершенной и перспективной. Однако под давлением Нобелей и других обладателей лицензий Дизеля работы над двигателем в 1902 году были прекращены.)

Ирэн как могла, используя карандаш, чтобы нарисовать, хоты бы схематически, как должен двигатель выглядеть, пыталась объяснить Кулибину, что воспламенение происходит внутри, за счёт чего возникает давление, которое приводит в действие поршень, а тот в свою очередь передаёт это на систему движения машины.

Кулибин сперва долго смотрел на рисунок, как будто «переваривая» объяснения Ирэн. Потом сорвался и куда-то побежал. Ирэн удивлённо смотрела, как Кулибин что-то пытается найти в стоящем тут же большом сундуке.

— Вот! Вот же он! — воскликнул Кулибин и выудил из сундука большой журнал, похожий на выставочный альманах. У Ирэн тоже такой был, он выдавался каждому участнику выставки.

На возгласы Кулибина обернулись мужчины, которые, видимо, уже насмотрелись на веломобиль и теперь, подошли поближе к столу изобретателя, явно заинтересовавшись, о чём же они с Ирэн общаются.

— Смотрите, Ирэн Леонидовна, — Кулибин раскрыл журнал на странице иностранных гостей.

—Вот, то, что вы рисуете, я смотрел на этот двигатель, но он работает только на угле, это мануфактура из Кравеца.

Ирэн улыбнулась, понимая, что история в параллельном мире тоже повторяется:

— Конечно на угле, ведь в Кравеце нет «чёрной крови».

— Ну так и нас нет, — с жаром сказал Кулибин.

Ирэн снова улыбнулась и ответила:

— А вы делайте так, как будто бы есть, вот, Иван Петрович, не думайте о том, что двигатель не может работать оттого, что не будет жидкого топлива, вы думайте о том, как сделать так, чтобы он работал на таком топливе*.

(*Спектр видов топлива для дизельных двигателей весьма широк, включая все фракции нефтеперегонки (от керосина до мазута) и ряд продуктов природного происхождения (например, рапсовое и подсолнечное масла. Дизельный двигатель может с определённым успехом работать и на сырой нефти)

Ирэн поймала восхищённые взгляды Морозова и Али-Мирзы и одобрительный от Ивана Ивановича.

— И да, — продолжила Ирэн, — я тут подумала, а что если вам назвать ваш «самобеглый веломобиль» по-другому, коротко и ясно

— А как? — удивлённо посмотрел на Ирэн Кулибин

— Трактор, — ответила Ирэн и снова словила несколько удивлённых взглядов, пояснила, — это от слова «trahere», что в переводе с латыни означает «тянуть». Мы с Николаем Ворсовичем Путеевым с латыни много каких названий «выдумали», почему бы и здесь этого не сделать?

Иван Петрович сидел молчал, и вдруг Якоб Морозов громко хмыкнул и сказал, почему-то сохранив латинское звучание, не «к» , а «х»:

— А что, мне нравится, трахтор

Али-Мирза, который до этого молча следил за разговором, спросил:

— А в чём разница между лошадью и этим «железным конём», трахтором?

Кулибин оживился:

— На паровом двигателе, веломо…, — посмотрел на Ирэн, и продолжил, — трахтор, заменяет от пяти до семи лошадей.

Ирэн кивнула и решилась всё-таки сказать:

— А на жидком топливе ещё больше будет.

Картузов посмотрел на Ирэн:

— Это сколько же?

Ирэн пожала плечами и ответила:

— Ну здесь от Ивана Петровича будет зависеть, может даже и двадцать.

— Двадцать лошадей заменит? Не может такого быть! — Картузов разволновался, потом посмотрел на Ирэн, как-то странно махнул рукой и сказал:

— Хотя с вами, Ирэн Леонидовна, всё может быть

Потом повернулся к Кулибину, хлопнул его по плечу, бедный изобретатель чуть со стула не свалился, он, конечно не был тщедушным, но Картузов со своей богатырской статью смотрелся в два раза больше:

— Мы с тобой, мил человек, вместе работать станем, у меня есть литейка я тебе любой цилиндр сделаю, поршень, любую гайку, всем помогу. Вот уедет Ирэн Леонидовна, так мы с тобой съездим ко мне, я тебе всё покажу, у меня знаешь какие специалисты работают! Слышал, небось, про «стоглавый булат»?

Кулибин кивнул

— Вот этот булат мы там и делаем, — с гордостью произнёс Картузов.

***

Следующие несколько дней прошли все в делах, Ирэн только и успевала, что сама делать расчёты, пересматривать то, что привёз Голдеев, съездили все вместе на земли Красновой, посмотрели место для будущей бумагоделательной фабрики.

Ирэн наконец-то поговорила с Самуилом Шехтером.

Парня было не поймать, полным ходом шло строительство ювелирной фабрики, часть цехов уже было запущено, и Самуил умудрялся быть «в нескольких местах одновременно». По крайней мере Ирэн так показалось, когда она решила сама его найти. Только она приходила в то место, где его только что видели, а его уже видели в другом месте.

Тогда она написала ему записку и назначила встречу рано с утра у себя в кабинете.

Самуил пришёл вовремя, одетый с иголочки, причёсанный, Ирэн таким его и запомнила, и когда они виделись в первый раз в ювелирном деда и когда он приехал в Никольский, чтобы строить завод.

Немного расспросила его о делах, не нужно ли что-то, но Самуил рассказал, что есть сильная поддержка от деда, да и с Павлом они хорошо сработались, всё-таки почти что друзья с детства.

Ирэн его похвалила:

— Видела я фабрику, выглядит замечательно, цеха светлые, нет лишних пересечений.

Самуил даже зарделся, так ему