Шрифт:
Закладка:
– Покорность.
И следом – к мужчине.
– Рыцарь-Командор. Клинок у меня.
Странник вопросительно поднимает бровь.
– Отлично, – отвечает Рыцарь-Командор, его кислое лицо силится принять хорошие новости. – Мы должны немедленно доставить его Семерым.
– Нет, – отвечает Покорность. – Сперва необходимо очиститься от мирской грязи.
Рыцарь-Командор понижает голос:
– Они уже будут знать, что оружие здесь. Разумно ли заставлять Их ждать?
– Почетные обязанности не просто так возложены на мой род гораздо дольше, чем на любой другой. Мы никогда не идем на риск.
– Доверюсь вашему суждению, Покорность.
Сир Фиа чем-то встревожена.
– Следует ли мне уделить время чистке и полировке доспехов?
Ее начальники слегка изумленно переглядываются.
– И зачем же, – задает вопрос Рыцарь-Командор, – тебе это делать?
– Вы о чем, сир?
– В самом деле ты же не решила, что тебе позволят хотя бы приблизиться к Семерым? После стольких лет, проведенных в Убитых Землях? Тебе повезло, что мы вообще позволили тебе вернуться к цивилизации. – Он бесстрастно ее изучает. – Возможно, почистить следует тебя. Как я понимаю, ты подвергла своих подчиненных процедуре очищения. Считай себя освобожденной от обязанностей и присоединяйся к ним.
– Да, сир.
– Кроме того, из Слейка был вывезен мужчина, о результатах тестирования которого ничего не сказано. Кроме того, он не упомянут в твоем отчете. Полагаю, ты сможешь это объяснить.
– Отчет сосредоточен на основных задачах миссии, сир. Готова предоставить к вашему удовольствию полный рапорт.
– К моему удовольствию, стало быть? Тогда тебе стоит знать, что ничто не приносит мне большего удовольствия, чем подробности. Я ознакомлюсь с твоим полным рапортом в самом скором времени. А пока, будь так любезна, приведи этого… – он поднимает глаза вверх и вправо, получая доступ к секретным данным, – Джейдена и передай его соответствующим службам, пока он никого не заразил. Насколько я понимаю, его шансы на выживание еще меньше твоих.
Всего на кратчайший миг сир Фиа закрывает глаза.
– Есть, сир.
Он щелкает пальцами, отпуская ее.
– Покорность, я могу передать все приготовления в ваши надежные руки и встретиться с вами здесь через час?
Женщина наклоняется, чтобы получше разглядеть Веспер. Та в ответ смотрит наверх, на ее лысую голову, и лицо девочки расплывается от умиления.
– Блестит!
Странник прикусывает губу.
Покорность игнорирует это замечание и оглядывает Странника.
– Лучше через два.
Покорность в одиночестве поднимается по ступеням. Когда-то ее семья была больше, свою роль она делила с братьями и сестрами. Долг проредил их ряды. Один за другим они отдали себя служению Крылатому Оку. Те, кто остались, сейчас слишком слабы, их умы вышли за пределы человеческого, а тела годятся только для скрещивания. Покорность тщательно изучила следующее поколение и нашла его несостоятельным. Пройдет еще много лет, прежде чем они смогут занять ее место, но ее тело изнашивается уже сейчас, опустошенное любовью Семерых.
У нее есть два часа, чтобы подготовить их к возвращению Гаммы. Как только она заходит за угол, губы беззвучно проговаривают проклятье. Надо было просить больше.
Говорят, будто святилище все эти годы молчало. Будто Семеро плачут без звука, роняют каменные слезы, что, стекая, образуют утолщающиеся, непроницаемые для звука стены.
Это заблуждение.
Она слышит дисгармонию. Даже сейчас эти звуки колышутся в ее сознании, сотрясая кости, изводя дух.
Слишком долго внутренние двери оставались закрыты, запечатаны горем. Покорность опускается перед ними на колени, надавливая головой на гладкий внешний слой камня. Панику она прогнала прочь, пленила в стиснутых кулаках. Взято под контроль дыхание, сдержан страх. Долг будет исполнен.
– Я здесь, – произносит она. – Позвольте мне принять ее, позвольте мне изведать ее. Даруйте мне ваши тяготы.
Закрыв глаза, Странник откидывается на спину в ванне. Его недавно перевязанное бедро обтекает прохладная вода. Веспер сидит рядом с ним и пускает волны.
– Плюх!
Вокруг них образуется тонкий слой грязи и соли, вода темнеет.
Вокруг ванны вьется слуга, собирая одежду. Он очень старается удерживать ее на расстоянии вытянутой руки. Стоптанные сапоги, состарившийся от грязи и сражений плащ, пропитанный застарелыми запахами. Слуга морщит нос, пытаясь отстраниться. Он собирается уйти, но чья-то ладонь хватает его за рукав, задерживая на месте.
Странник смотрит ему в глаза и качает головой.
– Вы вправду хотите это оставить?
Странник кивает.
– Ох.
Одежда оказывается на прежнем месте, только сложена аккуратнее. Прежде чем слуга успевает подняться, ему в ухо плещут водой.
– Плюх!
Он оборачивается к бродяге, который поднимает руку в знак извинения. Собрав все терпение, слуга возвращается к посту у двери. Минуту спустя у него закрываются глаза, он начинает дышать в заданном ритме. Слуга слегка покачивается, но не падает.
Спустя еще минуту дверь медленно и еле слышно приоткрывается – ровно настолько, чтобы пропустить облаченную в капюшон фигуру.
Странник поспешно садится, поднимая мощную волну. И Веспер поднимается вместе с ней.
– Плюх! Плюх! Плюх!
Женщина грозит пальцем без ногтя, требуя тишины, а затем откидывает капюшон. Странник во второй раз удивляется, а после пытается поклониться. А поскольку он сидит в ванне, с пораненной ногой и рядом с Веспер, его жест опознать очень сложно.
Веспер машет гостье рукой.
– Блестит!
– Не беспокойся, – быстро произносит Покорность. – Это не официальный визит.
Бродяга не расслабляется.
– Я почувствовала, что мы должны поговорить лично. Очень важно, чтобы ты знал, какими последние годы выдались для Семерых. Что бы ни случилось, воссоединение должно пройти гладко. Мы не можем допустить очередного промаха. – При размышлении Покорность разводит руками. Они трепещут, словно лишенные перьев крылья. – Уже тысячу лет Семеро смотрят за нами, и более половины этого времени моя семья служит Им. Нас тщательно выводят так, чтобы сохранить ярко выраженные черты нашей родословной, так что я очень похожа на свою мать, и на ее мать, и так далее. Если бы ты прошелся по залам, то обнаружил бы статую, посвященную моему служению. Юные послушники часто думают, что ее поставили в мою честь. – Воспоминание едва заметной улыбкой отражается у нее на устах. – На самом деле на ней запечатлена моя прабабушка в одиннадцатом поколении. Пойми, Семеро воспринимают перемены с ненавистью. Они ранят Их так, как мы и близко не можем вообразить. Полагаю, это оттого, что Они познали совершенство, видели Империю Крылатого Ока в зените могущества. Они последние среди живых существ, осененные тенью Создателя. Всякое новое открытие для Них становится шагом прочь от того, что должно быть. Даже наши величайшие достижения – всего лишь искажение былой славы.
