Заявиться сразу к Даниле — с грузом непрояснённых отношений и ребёнком на каждой руке я так и не рискнула. Это было откровенно страшно. Поэтому я начала со звонка папе — и безумно радуясь возможности услышать его голос, и в глубине души надеясь, что он не удержится и сообщит Даниле.

Конечно, это снова было по-детски, но мне нужно было время, чтобы перейти от теории к практике. Чтобы успокоиться и к моменту встречи быть уже по-настоящему взрослой, осознанной женщиной, готовой к серьёзному разговору без сильно запоздалых слёз раскаяния, и даже, если понадобится, к разводу.

Впрочем, надежды на это если не было ни малейшей. Поэтому я просто готовилась к закономерному. Пришло моё время собирать камни.

*** *** ***

Тот факт, что Маринка не приехала просто домой, а назначила встречу в кафе очень напряг. И это её спокойное «нам надо поговорить»… Разве так говорят с человеком, которого не видели больше года и по которому хоть немного соскучились? Это скорее было похоже на деловую стрелку. Например, по поводу развода.

Словом, царапнуло по живому. За последние полгода я, конечно, много рассказал себе о том, как отпущу её, если на то будет её воля. Как просто начну тогда жизнь с чистого листа — теперь уже точно свободный и уверенный, что всё сделал как надо… Но на деле всё равно оказался не готов. Другого я ожидал от её возвращения, совсем другого!

Ночь, естественно, не спал. Ближе к утру, задолбавшись пялиться в потолок, устроил ревизию шмоткам. Строгая деловая классика или повседневка — что лучше подчеркнёт встречную нейтральность моего отношения к происходящему?

А у самого аж горит всё от волнения. Как идиот, честное слово!

*** *** ***

Чем ближе подходила к месту, тем слабее становились колени. Специально выбрала маленькое, но популярное кафе — когда вокруг снуют люди, невольно развеиваются собственные страхи и увеличиваются шансы тупо не разреветься. А реветь, судя по всему, всё-таки будет отчего: Данила так спокойно отреагировал на мой звонок, что сомнений не осталось — на этом всё.

Но едва сделала шаг внутрь, как оглохла от абсолютной тишины. Не висела в гардеробе верхняя одежда, не играла лёгкая музычка, не галдели, несмотря на время бизнес-ланчей, голоса. Показалось даже, что заведение просто не работает. Но дверь-то открыта…

В замешательстве прокралась к арке входа в зал, воровато вытянула шею заглядывая за угол и вздрогнула, едва не столкнувшись с Данилой.

— А где… все? — глупо выдохнула я, чувствуя, как заливаюсь краской и до головокружения обмираю от его близости, но не смея поднять взгляд выше строгого узла его галстука.

Стоп… Галстук? Так он, может, и бракоразводных юристов сразу притащил?

И, несмотря на боевой настрой и долгие месяцы переосмысления, мне стало вдруг так… обидно. Мог хотя бы сделать вид, что не торопится! В носу резко засвербело.

Дура, ох дура, ну зачем, ты, опять…

— Заведение закрыто на спецобслуживание, — сухо объявил Данила и протянул руки, галантно предлагая помощь: — Позволишь твою куртку?

Натянутая пауза. Я не могу шелохнуться и, кажется, вот-вот грохнусь в обморок. Заторможенно скольжу взглядом по его начищенным туфлям, по идеально отутюженным брючинам, по расстёгнутой нижней пуговице пиджака и, трусливо избегая взгляда глаза в глаза, выше — туда, где у кромки волос заметно читается шрам. Леденею, от этого свидетельства непоправимости нашей истории… и прихожу в себя.

Зачем эти церемонии, встречи и разговорчики? Чтобы было больнее?

— Думаю, не стоит. Я ведь просто хотела сказать, что… — сглотнула ком в горле, — что готова на развод.

Он до вздувшихся желваков стиснул зубы, крылья носа разъярённо дрогнули.

— Конечно. — Взгляд потемнел, становясь холодным и опасным, как штормовое море. — Это твоё право. Тогда нам просто нужно назначить дату встречи с адвокатами.

Я послушно кивнула и шагнула к выходу.

— Марин?.. — неожиданно в спину.

— А? — как-то слишком уж жадно обернулась я.

…А уже в следующее мгновение мы сходим с ума. Бросаемся друг на друга — так дико, словно сожрать — это единственный способ выжить. Стукаемся зубами, боремся языками… Кто тут самый голодный?

Он впечатывает меня спиной в стену, подхватывает под ягодицы, вздёргивая к себе на бёдра. Что-то злобно рычит на отборном матерном, заставляя смотреть ему в глаза.

— Поняла?! Ты поняла меня?!

Я не поняла и даже толком не расслышала, но часто киваю и впиваюсь зубами в его губу, заставляя льнуть ко мне ещё крепче. Суетливо тереблю узел галстука, расслабляя, скидывая… Данила, не опуская на пол, уносит меня в зал. Опрокидывает на первый же попавшийся столик, отстраняется на миг, чтобы скинуть пиджак, стянуть через голову рубашку. Стаскивает с меня кофточку, лифчик, и с остервенением втягивает губами сосок. Я вскрикиваю от сладкой боли. Он хрипло урчит, а руками по бёдрам — разводя колени, закидывая мои ноги себе на плечи. Злыми, дёрганными рывками справляется со своим ремнём и ширинкой, ещё одним, хозяйским, раздирая к чертям мои колготы…

Какая прелюдия? Кому она тут нужна?

Входит в меня рывком, сразу до отказа, шипит, запрокидывая в экстазе голову. Снова толкается. И снова. Загрохотали, обрушиваясь на пол солонки и перечницы. Данила дёргает меня на себя, хватает за плечи, не давая больше скользить по столу, наваливаясь, упираясь лбом мне в грудь и трахая так жёстко, словно пытается не отлюбить, а наказать…

Но мне так мало! Впиваюсь в его плечи ногтями, выкрикиваю его имя, и хочу, чтобы это продолжалось бесконечно долго…

Но чем ярче горит, тем скорее прогорает. Данила ускорился, долгим протяжным рыком предвосхищая бурный финал, и застонал, конвульсивно вцепляясь в мои бёдра, натягивая на себя до отказа. Добирая последние мгновения удовольствия…

Замерли оба, возвращаясь в реальность так же резко, как сорвались с катушек…

*** *** ***

— Пусти…

Я повёл носом по её груди, до отказа втягивая в лёгкие запах любимой женщины. Мой персональный наркотик. И я опять на него сорвался. Теперь снова будет ломать…

Маринка упёрлась ладонями мне в плечи, вынуждая отстраниться, и едва только я выпрямился, соскользнула со стола, торопливо одёргивая юбку и подхватывая с пола кофточку.

— Не суетись, здесь никого кроме нас.

Но она молчала и, отвернувшись от меня, упрямо пыталась сладить с застёжкой лифчика. Перехватил её руки, с раздражением отмечая, как Маринка вздрогнула и задеревенела от моего прикосновения… и застегнул сам.

— Спасибо, — выдохнула она едва слышно и поспешила отойти ещё дальше. От меня.

В неловком, тяжёлом молчании оба оделись. Галстук сунул в карман брюк, пиджак бросил на спинку стула. Ну и что дальше? Просто переходить к, мать её, официальной части?