Шрифт:
Закладка:
Тут сидевший у меня М. немного даже просиял. Он сказал:
— Теперь я понимаю, в каком смысле они меня назвали чужим. И все остальное меня теперь не волнует.
Тут я пожал ему руку. Подарил ему книгу. И мы расстались лучшими друзьями.
И когда он ушел, я подумал о том, что те же самые люди, которые так грубо выгнали его, наверно, весьма нежно обращаются со своими машинами. Наверно, берегут их и лелеют. И, уж во всяком случае, не вышвырнут их на лестницу, а на ящике при переноске напишут: «Не бросать!» или «Осторожно!»
Об этом, друзья, я как-то раз написал, но вот еще раз вспомнил.
Засим я подумал, что не худо бы и на человечке что-нибудь мелом выводить. Какое-нибудь там петушиное слово: «Фарфор!», «Легче!» Поскольку человек — это человек, а машина его обслуживает.
И, подумавши об этих делах, я решил для поучения записать этот фактический рассказ. И вот он перед вами.
С Новым годом
Позвольте поздравить вас с Новым годом, уважаемые граждане.
Желаем вам, так сказать, всяких благ. Чувствительно благодарим вас за те пожелания, которые вы мысленно произносите по нашему адресу.
И позвольте по случаю Нового года рассказать вам одну поучительную историю.
Не без задней мысли мы приберегли эту историйку для Нового года.
Желание предостеречь уважаемых граждан от подобных происшествий в наступающем году — вот что движет нас в нашем намерении рассказать под Новый год об этом факте.
Прежний руководитель поехал в отпуск. Потом где-то что-то задержался по своим делам.
Конечно, в учреждении начались пересуды: дескать, где же это он, дескать, не перебросили ли его на другую, более низкую должность, или вообще что с ним.
И вот появляется в этом учреждении новый руководитель.
И тогда происходит общее собрание, на котором публика высказывает свои мысли, чувства и пожелания.
И один из служащих выходит на эстраду и тоже о чем-то говорит: высказывается и выражает надежды.
И в пылу своей речи он бросает упрек прежнему руководству, что вот, дескать, неважно работали, не сумели, запороли дело.
При этих своих словах оратор впивается глазами в лицо нового директора, желая прочитать, не зашился ли он, что так сказал, не навел ли тень на плетень.
Но он видит, что директор утвердительно кивает ему головой, как бы говоря: правильно, молодец, сообразил, как надо сказать, не то что там другие пороли чушь.
Увидя такое благословение начальника, ретивый оратор стал еще более углублять и развивать свою мысль.
Вот он развивает эту свою мысль и видит, что директор то и дело кивает ему головой, как бы говоря: молодец, собака, правильно загибаешь.
И, увидя такие многозначительные знаки, наш оратор совершенно, как говорится, сомлел от гордости и понесся на крыльях своей фантазии в заоблачные дали, говоря, что таких людей, как прежний директор, надо не только в три шеи гнать, но надо сажать в тюрьму и так далее.
Тут выходят на эстраду еще два оратора и, глядя на директора, который грустно и утвердительно кивает головой, еще более прибавляют пару, говоря, что только новое руководство способно извлечь учреждение из того болота, в какое завел прежний начальник.
И тогда поднимается на эстраду сам директор и выражает свое возмущение по поводу речей трех предыдущих ораторов. Он говорит, что, напротив того, прежний директор был на большой высоте, что именно он вывел учреждение на столбовую дорогу и что в настоящее время он имеет еще более трудную и более высокую должность. И он с делом справляется с неменьшим успехом.
И тогда все с великим изумлением смотрят на директора. И все видят, что он то и дело кивает головой. И тут все начинают понимать, что у нового директора имеется нечто вроде нервного тика.
Причем если он спокоен, то он подергивает головой редко, а чем больше он нервничает, тем чаще кивает головой.
Находящийся в зале доктор этого учреждения тихо дает свои научные разъяснения соседям.
Соседи передают диагноз врача окружающим, и вскоре весь зал понимает, что произошло.
Три предыдущих оратора с тоской взирают на директора.
Один из них пытается произнести речь с места, крича, что его не так поняли.
Но директор закрывает собрание.
У подъезда
Вчера я задержался у моих знакомых.
Немного поговорили. Потом одна спела. Потом хозяин часа три читал свои стихи. Так что довел гостей до полного обалдения.
В общем, когда взглянули на часы — был второй час ночи.
Певица осталась ночевать у подруги. А я, как говорится, побрел домой восвояси.
Спустился по лестнице вниз — дверь, к сожалению, уже закрыта. Надо звонить. Будить дворника. Неприятная процедура.
Нащупал рукой звонок. Звоню. Жду. Еще раз звоню. Нет, вижу — что-то не идет мой дворник.
А на душе довольно погано. Жалко потерянного вечера. Вдобавок все время на ум приходят хозяйские стишки. Особенно одна фраза привязалась. Прямо ударяет в голову: «Сердце бьется от радости...»
Раз, может быть, сто повторяю я эту фразу. Потом вдруг какие-то дурацкие детские стишки выплывают из памяти: «Сердце бьется, хвост трясется...»
Проходит минут десять. Сначала я подаю короткие, нежные звонки. Потом нажимаю более продолжительно. Потом минут пять стою, уткнувшись пальцем в звонок.
Начинаю легонько стучать ногой в дверь. Потом дергаю дверь и колочу в нее до того, что прохожие в испуге шарахаются.
Наконец, слышу долгожданные шаги и мелодичное позвякивание ключей. К подъезду подходит дворник в дежурной шубе.
Открывая дверь, он говорит:
— Тоже целый час колотит, — наверно, мне всю дверь расшевелил.
Я говорю:
— А если вы целый час слышите, как стучат, так какого лешего не открываете?
Он говорит:
— А я почем знал, что тут стучат? Мало ли стука идет по городу? Вы бы взяли и позвонили. Еще интеллигент, а кнопку найти не может.
— Да я, — говорю, — целый час звонил. Может, звонок не звонит.
— Ах, это очень возможно, — говорит дворник.
Он нажимает кнопку звонка, прислушивается.
— Так и есть, — говорит дворник, — обратно звонок оборвали. Ой, что я буду делать с моими жильцами, — я прямо не знаю. Каждый день что-нибудь особенное они мне преподносят.
Я хочу пройти
