Юваль замолчала, готовя себя к продолжению. Я замер, стараясь не шевелиться.

– В нескольких словах, она построила в памяти сложную ассоциативную подпамять, нечто вроде дополнительной психики. Сложные ассоциативные цепочки, напрямую не связанные с тобой. Поэтому, когда ты умер в ее памяти, схема не пострадала, так как не была связана с тобой непосредственно. Но вся эта ассоциативность не имеет ценности, если не существует человека или механизма, которые могли бы интерпретировать, разгадать это сложное нагромождение разорванных фрагментов, то, что ты называешь «осколками»

***

Я еще долго говорил с ними в тот день. Одна была родником нашего диалога – другая его телом, глазами, устами. Каждая мысль мамы в результате сложной психогенной перегонки была аккуратно упакована в драгоценные слова, которыми Юваль поила, как целебным бальзамом, мои мысли. Меня только мучило, что я был на принимающей стороне и ничем не мог заплатить ни той, ни другой за то состояние, в которое погружало меня общение с ними.

«Чей ты врач, ее или мой. Кого ты лечишь? Ее вылечить уже невозможно»

«Так вот для кого она выбирала тебя в те четыре дня»

«До какой степени вы обе столь разные, так похожи друг на друга»

«Как признали вы друг друга, и как сила каждой закодирована в непостижимости другой»

***

В завершение Юваль рассказала о недавнем визите к Дарье одной молодой женщины. Живет она в Баку. Ей двадцать лет, и зовут ее Дашенька. Дарья была очень рада ее приезду, тут же узнала ее, но мало о ней самой знала и все время ошибалась, называя Дашеньку другим именем. Та не удивлялась, ни разу не поправила. Напротив, казалось, радовалась, когда Дарья оговаривалась, будто бы желала быть тем человеком, с которым Дарья ее путала. Юваль знала, что это важный для Дарьи визит. Ни разу, до или после него не видела Дарью в таком радостном расположении. Они провели вместе весь день. Детали их общения Юваль не знала. Присутствовала несколько минут в начале визита, чтобы убедиться, что встреча не нанесет вреда Дарье. Дашенька знала очень много о Дарье, будто была близким членом семьи.

Дашенькина мама умерла десять лет назад в тридцать два года. Она была очень больна, но тщательно это от всех скрывала. Смерть ее была полной неожиданностью для окружающих. Причина Дашенькиного приезда – извиниться за свою маму, за какие-то письма, о которых Дарья не могла вспомнить. Эта часть очень туманна и непонятна. Несколько раз Юваль пыталась выйти в разговоре с Дарьей на эту тему, но получала в ответ убедительный отказ. Это единственная тема, которую Дарья отказывалась обсуждать. Но не желала говорить об этом не потому, что не помнила, а потому что как раз хорошо помнила. Перед уходом Дашенька передала Юваль запечатанный пакет с просьбой передать его мне. Все, что мне нужно знать, я найду в нем.

ПАКЕТ

Предисловие к «Пакету»

Дорогой читатель, по ряду причин я не могу привести оригинальную версию записей, собранных в пакете, полностью. Они писались восемнадцать лет, и их объем превышает размеры этой книги. Кроме того, во многих местах оно обращено к той стороне моих отношений с автором, которой я не готов ни с кем делиться. По причинам, которые станут понятны по мере прочтения, отдельные фрагменты письма датированы, но большей частью хронология отсутствует. Записи попали ко мне перетасованными, многократно переделанными, подправленными. Потребовались серьезные археологические разборки, чтобы восстановить оригинальную и последующие версии, созданные автором в единоборстве с собой, со мной, за себя и за меня.

Я уверен, читатель догадывается об имени автора дневников.

Она бродила по своим записям, иной раз забредая в многолетия назад, будто бы путешествовала в автомобиле времени, пытаясь переписать историю, понять причины или объяснить следствия.

Чтобы сделать содержание более понятным, я добавил возраст автора к каждому фрагменту и дал название каждому эпизоду. Последнее сделано по следующей причине.

Когда день просыпается на горизонте или ночь гасит бледные отголоски света, названия ведут меня к тому фрагменту, который поможет пройти еще через один день и еще через одну ночь.

(14) Мои письма

Спасибо тебе за твои ласковые, нежные письма. Сейчас, когда я обо всем узнала, они стали мне в тысячу раз дороже. Я продолжаю читать и перечитывать тебя, но не могу отвечать, каждое слово моего ответа – ложь. Сегодня поняла, почему я отдам ей твои письма. Меня не удивляет, как она узнала или поняла. Она уже давно приучила меня не удивляться ничему, что касается ее. Сегодня я узнала, насколько больна. Никто не знает, когда это случится. Через сколько месяцев или лет. Я понимаю, она мать и обязана защищать своего ребенка. Если я доживу до своего сына, то буду точно как она. Но вопреки ее желанию или, точнее, нежеланию, я все равно буду писать и буду писать одну только правду. Она не может отнять это у меня. Она думает, что всесильна. У меня есть для нее новость – она не сможет победить смерть и тогда неминуемо рано или поздно ты узнаешь всю правду.

(14) Отрицание

Какой смысл жить – каждая секунда отравлена. Случаются минуты, я знаю, это не со мной. Они ошиблись. Люди не боги. Люди могут еще установить болезнь. Но как можно предсказать конец… Может, болезнь будет убивать меня сто пятьдесят лет, и я успею умереть множество раз совсем по другой причине. Если бы ты был рядом, я была бы спокойна. Ты все знаешь. Ты всегда все знаешь. Мне надо только продержаться полтора года, потом я вернусь к тебе, и ты дашь мне противоядие. Так ведь?.. Скажи. Молчишь. Она чувствовала, что эта мерзость живет во мне и убивает меня. Почему ты ничего не чувствовал?

(15) Взрослые не понимают любовь

Я так скучаю по тебе. Ты нужен мне всегда, но сейчас особенно. Для чего им понадобилось, чтобы я уехала, это все равно им не поможет. Неужели они думают, что два года разлуки остановят нас? Взрослые черствы и бесчувственны, неспособны понимать любовь, знают только корысть и расчетливость. Я всегда думала, что она другая, а она с ними заодно, просто очень хитро может притворяться. Остался всего один год. Дай мне слово, когда ты станешь взрослым, не потеряешь способности любить, Конечно, хочется чтобы меня. Но когда