— Арслан, из меня в прямом смысле течёт. И душ на полный желудок совсем не полезен!

Но я забрасываю её на плечо и несу в сторону кухни.

— Мне очень нравится, что из тебя течёт. Хочу на это смотреть. А душ подождёт, пока желудок не будет таким полным. Я знаю очень эффективные упражнения.

— Арслан!

Она всё ещё сопротивляется мне. Иногда. Когда я сам разрешаю.

Вчерашний джип привозит очередную партию постояльцев. На этот раз людей, как и вещей больше. Эми подхватывает на руки капризничающую Веронику.

— Амина с ней почти целую ночь просидела. Совсем без мамы не спалось, — говорит Артём о дочери. Но я не слышу в его голосе ни упрёка, ни сожаления. Он просто констатирует факт. Говорит то, о чём через минуту спросит Эми. Едва его руки освобождаются от дочери, он протягивает мне правую, и я с удовольствием её пожимаю. Да, его ладонь уже и слабее моей, но я бы выбрал её из миллионов, придись мне ухватиться за чью-то руку, принять помощь или опору.

Закончив рукопожатие, я первым делаю шаг вперёд, чтобы по-мужски крепко, хотя и недолго обнять стоящего рядом человека. Я не люблю подобных приветствий. Могу позволить лишь Саиду. Бывают моменты, когда того накрывает приступ непонятной ностальгии. Но к Артёму это не относится. Я не только уважаю этого человека, но и искренне люблю, как может человек любить другого человека.

— Привет, — протягиваю руку Леону. Тот пожимает вполне ощутимо для своих восьми лет. Да, сын не является моей точной копией, но сходство не заметить невозможно. Отцом Леон, естественно, считает Артёма. Для мальчика, как и для всех, кому требуются какие-то пояснения, я являюсь дальним и непутёвым родственником Эми. Она так и не научилась скрывать собственных чувств и даже дуракам понятно, что я не безразличен этой женщине. Поэтому делать из себя родственника Артёма было бы ещё глупее.

Несдержавшись, я подхватываю сына на руки, крепко прижимаю к себе. Меня разрывает от нежности к этому мальчику. Лишь в такие минуты я жалею, что прожил свою жизнь так, а не иначе. Что в конце не могу позволить самого главного: видеть каждый день, как растёт и меняется мой собственный сын. Хотя Эми и говорила, что в последнее время Леон стал слишком самостоятельным, мальчик не вырывается из моих объятий, не спешит отстраниться, прервать этот странный для него тактильный контакт. Он, конечно, уже помнит меня, но что я могу значить в его жизни? Как и в жизни Эми главный человек — Артём.

— Растёшь, парень, — произношу я, трепля рукой его тёмные и жёсткие, как у меня волосы. — Маму хоть слушаешься?

— Слушаюсь.

— А в школе как дела? Хорошо учишься? — раньше считал, что подобные вопросы задают детям, чтобы завязать с ними разговор. Ну о чём ещё можно говорить с ребёнком? Теперь, с волнением в сердце ожидая ответы, понимаю, как ошибался.

— Хорошо учусь, хотя это так нудно! — морщится сын. — И дела в школе идут нормально. Вы, наверное, не знаете, но я учусь не в школе, а в гимназии. Там сложнее. Мы с Пашком Соловьёвым случайно цветок в горшке разбили, и учительница сразу позвонила родителям.

— Мама ездила в школу? — улыбаюсь я.

— Нет, папа, — качает головой Леон. — Папа говорит, что мужские вопросы должны решать мужчины, а мама — девочка.

— Папа ругался, когда из школы приехал? — не могу остановиться я.

— Нет. Папа никогда не ругается. Он разговаривает и объясняет. Тем более, что цветок мы разбили случайно. Папа мне верит. А дядя Саид ругался, — неожиданно добавляет сын.

— На тебя? — удивляюсь я.

— Нет, на папу. Что тот перенёс какое-то важное совещание и поехал в школу.

— А что ещё говорил дядя Саид? — на всякий случай уточняю я.

— Что папе уже давно пора поставить учителей на место. За те деньги, что папа перечисляет в фонд школы можно купить целый магазин цветов.

Мысленно решаю поговорить с Саидом. Пусть прекратит лезть в воспитание Леона. У него уже два собственных сына, пусть ими и занимается. Не нужно растить из Леона второго меня или себя. Пока же присаживаюсь перед мальчиком на корточки, чтобы немного уровнять наш рост, беру его за плечи и смотрю в глаза.

— Леон, отнесись к моим словам серьёзно. Никогда и никого не слушай, кроме папы. Тем более дядю Саида. Чтобы не случилось, первым, кому ты должен всё рассказать, это папа Артём. Когда ты станешь старше тебе будет казаться, что некоторые вопросы совсем не важны и ты можешь их решить сам. Пробуй решать. Но лучше поговори с отцом. Запомнишь это, сынок?

— Запомню, — обещает Леон. — А почему вы меня назвали сыном?

— Ну, у меня же своего сына нет, — пробую объяснить я. — Тебя же я знаю с твоего рождения. А некоторое время мы с твоей мамой даже жили рядом. Правда, ты тогда был совсем маленький. Но я привык относится к тебе, как к своему сыну. Ты не хочешь, чтобы я называл тебя сыном?

— Называйте, — великодушно разрешает ребёнок. — Вы опять будете жить с нами?

— Всего две недели, пока у меня отпуск.

— А почему вы не приезжаете к нам в Петербург? — задаёт логичный вопрос сын.

— Леон, идём выбирать тебе комнату, — зовёт мальчика Эми, спасая меня от очередной лжи.

— Беги к маме, — отпускаю я сына. — Ещё поговорим.

Следующее утро начинается рано. У Артёма звонит телефон, он быстро снимает трубку и, натягивая брюки, уходит на террасу разговаривать. Мне тоже пора уходить в смежную спальню так как скоро проснутся дети. Эми ещё спит, но едва я осторожно пробую отодвинуться от её тела, она тут же просыпается. Такая сонная, растрёпанная, такая маленькая и хрупкая, самая любимая.

— Опять эти бесконечные звонки, — морщится она. — Даже здесь достали.

Я внимательно вглядываюсь в её лицо.

— Эми, там, в Петербурге, у Артёма на тебя время находится?

— Конечно. Ровно в шесть он всё бросает и выезжает из офиса. И выходные только наши. Бывают, конечно, форс-мажоры, но это редко. Почему ты спросил? Думаешь, что Артём занят целыми сутками?

— Не думаю. Но решил уточнить.

— Мы часто видимся с Лорой. Её мальчишки ещё те энергоджайзеры. А Настёна так и осталась у нас. Говорит, что у нас намного проще и ей так комфортнее. У Саида, сам знаешь дисциплина и расписание.

— Выходить в вечернем платье к завтраку может не напрягать только Лору, — хмыкаю в ответ. — Они так и не расписались?

— Нет. Нашла коса на камень. Бывает разругаются так, что Лора берёт детей и