Шрифт:
Закладка:
Унылой походкой направлялся Арзо на работу, в кабинете застал мать Поллы за уборкой.
– Моя дочь не от мира сего, – ответила почему-то уборщица на приветствие экономиста, отвела взгляд и виновато удалилась.
Самбиев взял вчетверо сложенный листок из школьной тетрадки. Крупным красивым почерком три строки по одному слову. Первая – «Арзо» с восклицательным знаком; вторая – «Баркалла» * с жирной точкой; и третья – «Полла» без знаков препинания. Арзо разорвал листок, со злобой кинул в корзину, и в это время в селекторе голос секретаря-референта.
– Самбиев? Вас вызывает председатель.
Докуев с учтивостью встал навстречу Арзо, крепко пожал руку.
– Что-то долго вы думаете? – слащавая улыбка не сходила с холеного лица Албаста.
– В принципе все согласны, только вот ждем, когда приедет Лорса.
– Долго он едет! – покачал головой Докуев. – Может, я за ним машину пошлю?
– Да нет, – оправдывался экономист, – ему не с кем было отару оставить… а сейчас, говорят, он нашел сменщика, не сегодня-завтра приедет.
– Ну, хорошо, – не приглашал сесть председатель. – с моей стороны все готово… Может, чаю попьешь? – признак окончания беседы.
– Нет-нет, спасибо, – потянулся к выходу Самбиев.
В тот же день, к вечеру, Арзо с работы возвращался домой пешком. Его обогнали синие «Жигули», остановились, обдавая густой пылью. Нагло улыбающийся инспектор ОБХСС Майрбеков встал на его пути.
– Ты что это не явился в милицию? – перегаром дыхнул он.
– Некогда было, – с заметным испугом в голосе ответил Арзо.
– Чтобы завтра, в девять утра, был в моем кабинете, – приказал милиционер, сел в машину и, вновь дымя и пыля, умчался.
Самбиев устный приказ не выполнил, и тогда ему местный участковый вручил официальную повестку и попросил расписаться в журнале.
Не на шутку испугался Арзо, побежал с повесткой к председателю, как брату жены Майрбекова.
– Видимо, что-то обнаружили, – с участием говорил Докуев. – Повестку оставь у меня. Пока никуда не ходи, я поговорю с ним. Лорса еще не приехал? Ну, хорошо, иди… А это я проконтролирую.
Пару дней спустя, в воскресенье, возвращался Арзо с ирзо по руслу реки. День стоял теплый, солнечный. Дорога с горы легкая, озорная, дышится легко, свободно. Густой буковый лес охвачен пением молоденьких птенцов, весело журчит на перекатах река. А воздух пьянящий, наполнен ароматом переспевших диких плодов, ягод. У подножия горы величавый лес плавно сменяется подлеском, и до неприятности осязаемо близкое присутствие человека: повеяло дымом и жареным шашлыком.
Арзо обогнул густой кустарник, неожиданно пригнулся: прямо перед ним, в тени боярышника и мушмулы – две машины, одна инспектора Майрбекова. Опасаясь встречи, он ретиво, вброд перешел речку и уже обходил место пикника, как услышал барский окрик:
– Самбиев!
Арзо встрепенулся, молча спустился из лесной чащи в пойму, встал на солнцепеке, между ним и Майрбековым бурлила река.
– Иди сюда, – вновь приказной тон.
Арзо повиновался. Преодолевая холодный поток, спотыкаясь о подводные камни, он бросал ненавистный взгляд в сторону инспектора. Майрбеков, как и еще три его коллеги, сидящие в тенечке у костра, был в одних трусах. В этом обличье его оспяное лицо было куда более зрелищным, чем обвислый большой живот, тонкие руки и ноги.
– Ты почему не явился по повестке? – на берегу встретил Самбиева Майрбеков.
– Мне Докуев сказал…
– Что значит Докуев? – перебил его инспектор. – Для тебя что, закон и власть не существуют? Или ты самый умный?
– Арби, хватит шуметь! – крикнул кто-то из-под дерева, видимо, старший по чину. – Пусть лучше сбегает в село, соль принесет.
Майрбеков обернулся на коллег, угрожающая маска исчезла с его лица.
– Ладно. Сейчас сбегай в село, принеси соль. Да побыстрее… А после поговорим.
Первая, еще трезвая, мысль Арзо – уйти, а соли они не дождутся. Однако огонь в груди в мгновение опалил разум.
– Ты урод, – в презрении выдвинулась нижняя челюсть Самбиева. – На моей земле сидишь, местность поганишь и еще будешь мне приказывать?!
– Что ты сказал? – вылезли из орбит глаза инспектора, кинулся он к охамевшему колхознику, схватил его за ворот рубахи.
На голову высокий Самбиев, довольно легко отстранился от захвата, в свою очередь, с силой толкнул нападающего. Майрбеков отлетел, сжал кулаки, злобой налились его глаза.
– Я твою мать… – страшно выругался он и бросился на Самбиева.
Встречный хлесткий удар сразил его наповал. На помощь Майрбекову подоспел смуглый здоровяк, лет тридцати пяти. Арзо полетел в воду, его потоком понесло вниз. Он вылез метрах в пяти, вооружившись булыжниками, двинулся на противников. Перед ним полукругом стали три человека; у одного в руках табельный пистолет, у другого нож, третий, безоружный, явно сторонился.
– Брось камни! – приказал самый взрослый на вид, тот, что был с пистолетом. – Кому говорю, брось!
За спиной троицы пришел в сознание Майрбеков, поднял огромный камень, усилил фронт.
– Вон отсюда! – заорал в отчаянии Арзо, угрожающе вознес булыжники.
– Последний раз приказываю, бросай! – два выстрела оглушили Арзо, у ног разлетелись камни, многочисленные осколки впились в тело, ниже пояса.
– Га-а-ды! – заорал Арзо и поочередно стал метать свои боеприпасы.
Еще долго по горам вперемежку носилось эхо выстрелов и последний отчаянный крик, а полуголая вооруженная свора по-милицейски умело истязала валяющегося в четырех парах ног тело Самбиева.
Мальчишки из Ники-Хита, ожидавшие объедков и пустой тары после пьянки, невольно увидели всю картину происходящего. Они помчались в село. Группа мужчин преградила путь двум машинам. Угрожая пистолетами, а главное, мундирами, блюстители порядка прорвались, умчались восвояси… Избитого Арзо доставили в районную больницу. В тот же вечер следователь РОВД опрашивал лечащего врача о состоянии здоровья Самбиева, интересовался, когда можно будет допросить, так как пострадавший угрожал с оружием в руках работникам милиции, нанес травмы и против него, возможно, будет возбуждено уголовное дело.
* * *
По воскресеньям Докуев Домба парится в бане с высшими номенклатурными работниками республики. Слегка в подпитии, он к восьми часам вечера возвращается
