Шрифт:
Закладка:
И мы заспорили — это учительство или режиссура? Но насчет «друга» согласие было полное!
Когда концерт «неофициальный», когда зритель не «кассовый» и для сидящих в зале все, кто на сцене, «свои люди», когда это юбилей, капустник, вернисаж, — такой концерт конферансье не может вести стандартными приемами. Тут уж не будешь стрелять даже самыми остроумными заготовленными шутками на общие темы, тут подавай новое, свое и, конечно, остроумное про тех и для тех, кто сидит в зале. И секретом таких экспромтов, такого собеседования близких людей на сцене и в зале обладал в последние годы — не боюсь утверждать это — один только Михаил Наумович Гаркави.
В таких «непрофессиональных» концертах часто конферируют (и хорошо конферируют) писатели. Остроумно и весело делает это Иосиф Леонидович Прут. В особой манере, почти играя грубовато-добродушного насмешника, выступал на эстраде Виктор Ефимович Ардов.
И вот еще писатель, умеющий остро и весело «неофициально» конферировать. В ЦДРИ на юбилее создательницы первых советских театров для детей, Натальи Ильиничны Сац, на сцену вышли композитор Дмитрий Борисович Кабалевский и поэт Сергей Владимирович Михалков. Произошел такой диалог:
«К о м п о з и т о р. Дорогая Наталья Ильинична! Мы поздравляем вас, я скажу два слова, а все остальное за нас обоих скажет вам Сергей Владимирович…
П о э т (перебивая). Н-н-не-ет, лу-учше я д-два слова, я же за-а-а-икаюсь!»
Вот она, настоящая веселая находчивость, не щадящая не только отца, но и себя для красного словца! Впрочем, что Сергей Владимирович Михалков острослов, не новость: басни, комедии, «Фитили»… всего не перечтешь!
Ну, а певцам, особенно тенорам, кажется, совсем не свойствен «конферансизм». Так нет! Беспокойная душа Иван Семенович Козловский не забывает и нам не дает забыть ушедших от нас больших людей искусства. Я был на двух вечерах: памяти оперного режиссера Александра Яковлевича Альтшуллера и одной из самых лучших русских оперных певиц Надежды Андреевны Обуховой. Оба эти вечера организовал и в обоих… конферировал Козловский, «непрофессионально», с каким-то ему одному присущим, я бы сказал, застенчивым юмором. Он и не знает, что острит, а получается интересно, и лирично, и улыбчато! Посмотрите на него на фотографии, сразу видно — только что сострил… или сейчас сострит!
Смирнов-Сокольский и Райкин, Менделевич и Андроников, Ардов, Прут, Михалков — все они лучшие конферирующие неконферансье; это не только остроумцы, это и люди широкого творческого профиля.
Но не думайте, что я ратую за синтетического артиста эстрады. Нет! Я знаю, что жонглеру нужна узкая специализация, отнимающая много времени, а фокуснику, чтецу, танцору разве меньше? Значит, дай им бог овладеть одной.
Следовательно, скажете вы, «многоотраслевая» специализация, синтетичность на эстраде не нужна, даже вредна?
Отвечаю: и да и нет! И это не увертка. Может быть, надо было ответить так: я не за синтетического артиста на эстраде, а за синтетического человека, то есть отличный артист (особенно конферансье) — это непременно многогранный человек (то есть синтетический!). Может быть, он не умеет делать два дела на эстраде, но он непременно знаком с балетом и скульптурой, жонглированием и живописью, конферансом и режиссурой и хоть немного с сельским хозяйством, философией, дарами леса и моря, конечно, с политикой и хо-оть капельку с кибернетикой! (Почему бы нет?)
Но, позвольте, закричите вы, это уже из области общей культуры, необходимой не только артистам эстрады, но и профессорам и дворникам, и атомщикам и маникюршам! И все это не очень новые истины, и они вовсе не объясняют разницы между синтетическим актером и синтетическим человеком!
Хорошо, не буду теоретизировать, а приведу конкретные примеры: артисты театра оперетты должны уметь говорить, петь и танцевать, и за эти умения про них говорят, что они синтетические артисты, но еще не синтетические человеки. А вот (предупреждаю, примерами будут люди-гиганты…) эпоха Возрождения. Верроккьо — живописец, ваятель, ювелир и музыкант; его ученик, Леонардо да Винчи, — тоже; к тому же инженер. А Микеланджело Буонарроти?.. Умений этого человека не перечислить: гениальный живописец, скульптор и архитектор, он знал и писал о полете птиц, по вопросам физики, геометрии, механики, астрономии, ботаники…
Так что, проворчите вы, вы хотите, чтобы и наши конферансье в концертах о полете птиц и о ботанике бубнили?
Нет, конечно, нет! А мы поищем синтетических людей среди обыкновенных смертных, в данном случае — артистов. Итак, прямо с Олимпа да на эстраду!
Кто такой кукольник? Бродячий или оседлый развлекатель детей (и иногда взрослых). Артист за ширмой. Узкий специалист, отгороженный этой ширмой от остального мира. Но… Всегда ли узкий и всегда ли отгороженный? Нет, бывают исключения, поговорим об одном из них.
Недавно кукольник Сергей Владимирович Образцов пригласил меня на свой концерт. Поехали мы на огромнейший завод с небольшим клубным залом. Аудитория — руководство, инженеры, рабочие, машинистки, уборщицы. Все люди взрослые, не кукольного возраста, а как смотрели и слушали этого узкого специалиста! Два часа его одного!
А почему? Потому что Образцов — артист высокой квалификации в своей узкой профессии и синтетический человек вообще и в искусстве в частности: он певец, актер, создатель театра и режиссер в нем, педагог, сценарист, писатель, живописец и (что моему сердцу особенно приятно) конферансье — синтетический человек! И все это, как говорится, по большому счету, профессионально во всем!
«Он химик, он ботаник, князь Федор, мой племянник», — с негодованием и огорчением говорит княгиня в «Горе от ума». Но времена нынче не те, и, если у вас есть племянник, студент химфака, участник самодеятельности, вы с гордостью говорите: «Он химик, он эстрадник, наш Федор, мой племянник!»
Ну хорошо, говорите вы, Образцов действительно талантливый артист, режиссер, художник и т. д. — все это мы видели, но почему вы произвели его в конферансье? Где и когда он конферировал? Что-то не слышно было…
Вернемся на тот завод, куда я ездил с Сергеем Владимировичем. Я сказал, что его там слушали два часа, а согласитесь, что слушать два часа кукольные песни даже в самом лучшем исполнении — удовольствие утомительное, но Образцов и не заставлял публику вздыхать, зевать и ждать, когда же это кончится, — из этих двух часов не больше тридцати-сорока минут ушло на песни
