Став старше, она рассказывала о своем детстве в Чикаго, но никогда не упоминала имени отца. В колонке, которую Ромола вела в “Трибьюн”, она припомнила эпизод, когда ей было двенадцать. Солнечным весенним днем она шла по Мичиган-авеню рядом со своим папой, “знаменитым адвокатом по уголовным делам”, у которого всегда находилось время прогуляться со своей “любимой девочкой”. Она унаследовала его любовь к чтению, и они вместе прочли вслух множество биографий Авраама Линкольна. В тот день они встретили высокого строгого джентльмена, который остановился поприветствовать ее папу. “Позвольте представить мою маленькую дочь, мистер Линкольн, – сказал Римус. – Она восхищается вашим отцом Авраамом Линкольном”. И Роберт Тодд Линкольн пожал ей руку.

Подписывалась она фамилией мужа – Ромола Данлеп.

Когда она умерла в феврале 1987 года, вспоминали ее как первую исполнительницу роли Дороти в киноверсии “Волшебника из страны Оз” и как солистку церковного хора. Она жила в пригороде Чикаго в обществе кошки, черепахи, попугайчика и дюжины альбомов, набитых вырезками из газет. Прямых наследников она не оставила, а в завещании указала, что возраст ее раскрывать не следует.

* * *

Римус продолжал попытки вернуть утраченные деньги и имущество, разыскивая обломки прежней жизни. Эти хлопоты заполняли его дни. Он направил прошение в суд по наследственным делам Чикаго, предъявив претензии на всю собственность Имоджен, которая составляла 1589 долларов 46 центов в автомобильном агентстве за автомобиль “пирс-эрроу”, который она продала. Римус утверждал, что автомобиль принадлежит ему и, следовательно, деньги тоже его. В 1929 году он добился, чтобы два чикагских банка открыли банковские ячейки, принадлежавшие Имоджен, в которых, как он рассчитывал, хранились деньги и драгоценности на сумму 1 800 000 долларов. В одной ячейке оказалось пятнадцать бутылок спиртного, в другой – шесть.

Он стал частым посетителем Гражданского суда округа Гамильтон, затевая тяжбы против бывших партнеров-бутлегеров. Суммы исков существенно разнились и порой составляли сущие гроши. Только в октябре 1931 года он трижды являлся в суд, чтобы взыскать 3000 долларов, 150 000 и 245 918 долларов 40 центов. Несколько лет спустя он все еще пытался судиться, предъявив иск на 196 700 долларов хозяину ипподрома, которого пристрелили на улице в Чикаго за связи с Аль Капоне. В сентябре 1934 года он продал свой особняк мисс Элис Делеганти, которая сочла здание непригодным для жизни и приказала снести. Владение Римуса было обременено залогом в 34 000 долларов и оценено в 60 000 – жалкие восемь процентов от стоимости его перестройки в далеком 1920 году. Единственным успехом Римуса стало возвращение ценностей, которые, как он утверждал, спрятало семейство Имоджен, в том числе драгоценного автографа Джорджа Вашингтона.

Хотя федеральное правительство прекратило процедуру депортации Римуса, некоторое время он еще оставался в поле зрения властей. Благодаря делу “Соединенные Штаты против Салливана”, выигранному Виллебрандт в Верховном суде в 1927 году, доходы, полученные бутлегерами, отныне облагались налогом. За неделю до того, как Аль Капоне признали виновным в неуплате налогов, помощник генерального прокурора Гавет Мау начал процесс против Римуса в федеральном суде, рассчитывая получить десятитысячный штраф, который бутлегер так и не выплатил после своего приговора в 1922 году, равно как и 158 255 долларов неуплаченных налогов с продаж спиртного. Римус заявил, что у него нет таких денег; между тем его бывший бухгалтер Бланш Уотсон помогла скрыть все деньги, что у него оставались.

В 1941 году он женился на Уотсон, они переехали в Ковингтон, штат Кентукки, – на другом берегу реки, прямо напротив Цинциннати, – где Римус жил в тишине и намеренной безвестности на Гринап-стрит. Время от времени он путешествовал, репортеры замечали его на скачках, а прежние партнеры – в разных городах, где он когда-то вел дела, заключал сделки и подкупал чиновников. “Не рассказывайте никому, что я здесь, – умолял он. – Никому не говорите, что видели меня. Я не хочу привлекать к себе внимание, поймите”. Как-то в Вашингтоне один из бывших приятелей заметил в коридоре здания Конгресса пузатого мужчину с портфелем в руках.

– Джордж, – окликнул он, – погоди… Джордж, постой!

Но Римус поспешил прочь, не оглядываясь.

В августе 1950 года с ним случился удар во время тренировки в спортклубе Цинциннати. Два года спустя, в возрасте 79 лет, он скончался от кровоизлияния в мозг в пансионе, где жил под присмотром медсестры. Некролог в “Цинциннати таймс стар” был озаглавлен “Умер еще один Гэтсби”.

Его похоронили на семейном участке Уотсонов, на кладбище Риверсайд в Фэлмауте, штат Кентукки, могила разительно отличалась надгробием от прочих вокруг. Над ней склонилась статуя женщины, на плечах которой два ангела, – по слухам, одна из немногих уцелевших скульптур из его особняка. Как-то утром вскоре после похорон Римуса смотрители кладбища обнаружили, что ангелов кто-то варварски расколотил – крылья, разбитые в крошку, валялись у основания надгробия.

Согласно легенде, перед этим кто-то написал Бланш Уотсон, что, учитывая прошлое ее мужа, Римус не заслужил, чтобы ангелы охраняли его покой. По причинам, известным ей одной, Уотсон явилась на кладбище с молотком в руках и несколькими беспощадными ударами лишила ангелов крыльев.

* * *

По другой легенде, призрак Имоджен Римус является в Эдем-парк, бродит вдоль берега озера Миррор и всегда останавливается возле беседки Спринг-хаус, где одним давним осенним утром она поняла, что вот-вот умрет. На ней все та же черная парижская шляпка и шелковое платье, но без пятен крови и грязи. Она по большей части молчит, глядя в зеркало пруда, ничем не мешая суете окружающего мира. Но порой ночами – и всегда ночами – она бежит, спотыкаясь и рыдая, словно все еще слышит позади его шаги и чувствует приближающееся горячее дыхание.

Благодарности

Первым моим желанием по завершении книги было вскочить на стол, станцевать и выпить коктейль (не все сразу), а потом – поблагодарить всех и каждого, кто был со мной рядом и/или помогал на протяжении этого долгого пути. Самое увлекательное занятие, после путешествия во времени, это писать истории, и я не могла бы проделать это удивительное и завораживающее путешествие в 1920-е без поддержки и великодушного терпения множества людей.

Главный среди них мой редактор Эмма Берри, которая унаследовала эту книгу, но стремительно и вдохновенно восприняла ее как свою собственную. Ее внимательный взгляд и мудрые рекомендации сделали книгу (включая название) несравненно лучше. Мне посчастливилось насладиться ее образованностью, рассудительностью, самоотверженностью, чувством юмора, присущей всем Скорпионам энергией и восхитительными беседами за вином и вкусными тапас (за нашу будущую книгу!).

Мне невероятно повезло с мощной