забрал его из моего кабинета у нас дома и решил положить его в чемодан, который он собрал для меня в эту поездку. Это платье я должна была показать на грядущем показе в своей новой коллекции, и мне просто повезло, что Брайан взял его, а не какое-нибудь недошитое платье.

Он не сказал, куда мы сейчас поедем, он вообще ничего мне не сказал. Мы молча ехали в машине до самого отеля. Я смотрела на знакомые нью-йоркские улицы заполненные людьми и понимала, что здесь ничего не изменилось. И я всё ещё не верю, что я снова здесь, что я снова в Нью-Йорке, но моё сердце, … кажется, оно верит, оно чувствует, что оно дома…

Когда мы приехали в отель, Брайан просто достал из чемодана это платье и сказал мне поторопиться. Сейчас почти семь часов вечера и я не понимаю, куда я могу пойти в таком виде. И если честно, мне всё равно.

Мне уже плевать на то, зачем он привёз меня сюда, мне уже плевать на Брайана, на его задумки, как только я сошла с трапа самолёта, единственное, о чём я думаю, так это о них. Я думаю о Джеке, я думаю, о Джессике и если ничего не изменилось, то они сейчас здесь Нью-Йорке, и мы можем встретиться, чего я до ужаса боюсь и чего я больше всего на свете не хочу.

Все эти четыре года, что мы не виделись, я всячески избегала любой информации касающейся Нью-Йорка, касающейся семьи Фостер и Кроуфорд. Я не хотела делать себе больно, я не хотела знать как они, я не хотела знать, что происходит в их жизнях только для того, чтобы избежать боли, только для того, чтобы не скучать, для того, чтобы не пытаться вернуться.

И у меня всё отлично выходило, я четыре года понятия не имела, что происходит в жизни этих людей, но думаю, … если Брайан планирует задержаться здесь со мной на целую неделю… мне придётся постараться, чтобы не узнать о жизни главных людей Верхнего Ист-Сайда, если, конечно, как я говорила, за эти четыре года ничего не изменилось.

— Ты готова? — заходит в комнату Брайан, держа в одной руке свой мобильник. — Отлично выглядишь, я же не прогадал с платьем?

— Я бы могла ответить на твой вопрос, если бы знала, куда мы идём, — без лишней вежливости отвечаю я, и снова повернувшись к зеркалу, поправляю свои слегка завитые волосы.

— Всему своё время, дорогая, — едва ли не смеётся Брайан, и тяжело выдохнув, я иду к двери, у которой он стоит. — Ты же помнишь, Клэри, — хватает меня за руку он, тем самым остановив меня и заставив взглянуть на него. — Без глупостей.

Я смотрю на Брайана пытаясь понять, что он задумал и, чувствую, как он ослабевает свою хватку и медленно проводит кончиками пальцев вверх по моей руке.

Я не отвечаю ему, я просто отвожу взгляд и прохожу в коридор. Я слышу, как Брайан усмехается и, взяв нашу верхнюю одежду, выходит следом за мной.

Я иду по длинному коридору, слыша лишь стук своих каблуков, подол сшитого мною платья, которое стоит почти три тысячи долларов, бесшумно следует за мной, и я… нахожусь в Нью-Йорке, на Манхэттене, на Верхнем Ист-Сайде…

Брайан молча, подходит ко мне и, накинув на меня моё пальто, берёт меня за руку.

— Внизу будут папарацци, будь готова, — говорит мне он, когда мы заходим в лифт.

— Объясни мне, что происходит? — спокойно и серьёзно спрашиваю я, с надеждой взглянув на Брайана.

— Клэр, — вздыхает он. — Мы скоро прибудем на место и, когда придёт время, ты всё узнаешь и всё поймёшь, — говорит он и створки лифта разъезжаются в стороны.

Брайан всё ещё держит меня за руку, и он ведёт меня за собой.

— Улыбайся, — шепчет мне он, когда мы подходим к огромным стеклянным дверям, за которым я уже вижу толпу фотографов и, улыбнувшись, мы входим на улицу.

Похоже, Брайан обо всём позаботился и уже нанял нам охрану, которая в данный момент пытается пробить для нас коридор, чтобы мы могли попасть в машину.

Фотографы что-то кричат, делают фотографии, но всё происходит так быстро, что я едва успеваю заметить, что мы с Брайаном садимся совсем не в такси.

— Ты взял машину? — удивлённо спрашиваю я, когда мы трогаемся с места.

— Да, — протягивает Брайан. — Туда, куда мы едем на такси не приезжают, милая, — улыбается он и, повернувшись ко мне, кратко целует меня.

Я привыкла к поцелуям, которых не хочу, к объятиям, которых не желаю, я смирилась с этим и научилась контролировать позыв тошноты.

Мы едем не долго, но страх всё усиливается во мне. Думаю, мы едем на какой-нибудь приём или что-то вроде этого, и думаю, там я могу встретить старых знакомых, но я всё же буду надеяться покинуть Нью-Йорк незамеченной.

Машина останавливается у незнакомого мне ресторана, у которого также как и у нашего отеля столпились папарацци. Мы с Брайаном выходи из автомобиля, стараясь, как можно скорее добраться до ресторана и нам вновь помогает наша новая охрана.

Зайдя внутрь, мы оставляем в гардеробе свою верхнюю одежду, Брайан показывает приглашения, и нас пропускают в главный зал.

В глаза тут же бросается яркий свет, блеск и мерцание драгоценных камней, которые украшают в этом ресторане абсолютно всё, начиная от люстр и заканчивая платьями приглашённых. Я не знаю где мы, но здесь большое количество прекрасно одетых гостей, моя любимая живая музыка, светские разговоры и всё тот же фальшь в каждом лице.

Брайан отпускает мою руку, потому что здоровается с замещающими нас людьми и не перестаёт приветливо улыбаться и мне также приходится натянуть улыбку и сделать вид, что я безумно рада быть здесь.

Я оглядываю зал, серебряные украшения в виде дождя спускаются с потолка, готова поспорить, что и там не просто блестяшки, светлый мраморный пол уже усыпан рассыпавшимися камушками и теперь недлинный подол моего платья собирает их за собой.

Я поняла… это вечеринка в честь Рождества? В честь кануна Нового года? Все здесь веселятся, смеются, болтают и делают вид будто, правда, рады быть здесь. Всем приходится делать фотографии, позировать, но большинство этих фото — показуха, они коммерческие, они говорят: «смотрите как нам весело! Хотите также? Тогда заплатите 599 долларов, и я вышлю вам открытку, которую якобы подписала сама!» Я знаю… я постоянно вижу такое.

— Клэри, — шепчет Брайан прямо у моего уха и по спине проходятся мурашки