этот разгром связан с судьбой зиккурата Борсиппы и всего поселения в целом. По письменным свидетельствам вплоть до столь поздней даты Борсиппа оставался одним из немногих городов Месопотамии, сохранивших традиции шумеро-аккадской культуры: в нем велись хроники, храмовые писцы фиксировали происходящие события, копировались тексты древних мифов, возрождались священные ритуалы и гимны, так или иначе воздействовавшие на обширные районы Месопотамии, вплоть до арамейского государства на Евфрате (Мари). В то же время Борсиппа противодействовала имперским устремлениям Ассирии, также как и более поздней персидской экспансии. Она последовательно поддерживала Вавилон в его противостоянии Ниневии и традиционных шумеро-аккадских, а далее — и вавилонских богов ассирийским. Отмеченное сохранение специфического месопотамского пантеона при всем его многообразии и специфике в различных районах и городах-государствах являлось весьма позитивным фактором в духовной жизни Месопотамии, и здесь роль такого значительного религиозного центра, как Борсиппа достаточно определена, несмотря на отрывочность свидетельств о ней. Совершенно естественно она оказалась в поле интересов современников, в том числе, интеллектуалов древней Греции и, прежде всего, «отца истории» Геродота, свидетельства которого имеют здесь особое значение, в первую очередь, в силу их правдивости и подлинного проникновения в суть явлений.

Из Борсиппы мы на несколько часов вновь приехали в Вавилон: этот легендарный город притягивал к себе как магнит, и каждый раз ты ощущал всю мизерность вновь осмотренного его участка. Так было и на этот раз: директор скромного вавилонского музея и специальная реставрационная экспедиция департамента древностей захотели представить нам результаты своего восстановления очередного вавилонского храма вблизи «Улицы процессий». Храм довольно поздний — уже римского времени, но сохранивший всю месопотамскую традиционность и каноны культа Мардука. Центральный его неф обрамлен обводными коридорами, соединенными с ним рядом дверей, через которые вереницы жрецов со светильниками и сакральными аксессуарами неожиданно возникают из тьмы коридора и столь же таинственно исчезают в ней. Такие церемонии, безусловно, производили огромное впечатление на посетителей храма, тем более что они сопровождались звуковыми эффектами, а скорее всего, и музыкой как вокально-молитвенной, так и инструментальной: музыкальные инструменты и их изображения хорошо известны в городах и некрополях Месопотамии, начиная с шумеро-аккадских периодов до ассиро-вавилонских. Небольшой, скромный храм ввел нас в еще один тайник великой тысячелетней культуры, которую воспринимали и с которой считались в эллинистическую и римскую эпохи.

Пиктографическая табличка из Джемдет-Наср III тыс. до Р.Х.

Стела Нарамсина Аккадского в честь победы над лулубиями.

8 февраля едем через пустыню к Телль-Эль-Убейду. Расположен он в 16 км к юго-юго-западу от Ура. Он виден и из Эриду, и из Ура, а из него, в свою очередь, виден еще один холм — Телль-Эль-Сухейр. Вспоминаю, что именно с Убейда начинал свой курс бронзового века на истфаке МГУ С.В. Киселев. Телль этот небольшой, сильно оплывший, диаметром метров 80. Основу его составляют остатки зиккурата со стороной 35 и высотой над уровнем поля 5 м. Вокруг него стояли небольшие храмы. С северо-восточной стороны видна траншея Л. Вулли. Она оплыла и сильно занесена песком. В центре северной стороны — остатки лестницы, но, по крайней мере, четыре нижних ступени ее были не кирпичными, а каменными, из очень крупных плит песчаника. Толщина их достигала 25 см, длина 1,85 м, ширина плит 40-51 см.

Остатки культурного слоя в виде больших коричневых пятен прослеживаются и на поле за пределами холма, на них скопления керамики — в основном, раннединастической. Убейдских черепков очень мало, и встречаются они преимущественно у зиккурата. Здесь же найден фрагмент глиняного серпа: подобные же были распространены в Эриду и Укейре — поселениях урукского периода к югу от Багдада, известном своей фресковой росписью с изображениями людей и леопардов, стерегущих трон неизвестного бога. Орудия из глины в натуральную величину и высокого обжига, вопрос об их назначении (вотивном или практическом) пока останется открытым.

8 февраля выехали из Насирии и направились к одному из интереснейших городов Месопотамии, открытым крупнейшим французским исследователем Эрнестом де Сарзеком в последней четверти XIX века в Южной Месопотамии на холмистой местности, именуемой Телло. Я специально не указываю пока название города, хотя оно имеет знаковый характер и маркирует крупнейший сдвиг во всем процессе изучения не только Южной Месопотамии, но и древнейшей истории в целом: многочисленные тексты, надписи, найденные в городе, содержали название, авторов и прочие имена, включая и имя Энси (главы города). Это были шумеры. Шумерийским был и новый язык, шумерийской была весьма архаичная культура. Анализ надписей, в том числе и на каменных статуэтках энси, привел к убеждению, что открыто и наименование самого города — Лагаш. Он вошел во все соответствующие общие работы самого различного охвата, тем более что раскопки его продолжались, и вскрытые материалы всех мыслимых категорий непрестанно возрастали. Так, почти столетие город в Телло был Лагашем. Но спустя почти 70 лет после смерти Эрнеста де Сарзека в 15 милях к юго-востоку от Телло в ходе раскопок на поселении Эль-Хиббе Т. Якобсоном и Ф. Сафаром были сделаны поразительные открытия. На глиняных табличках, штампованных кирпичах и прочих объектах, в том числе связанных с храмом, были обнаружены шумерские надписи, бесспорно свидетельствующие, что Эль-Хиббе — местонахождение древнего города Лагаша. Дальнейшие раскопки прольют новый свет на эту парадоксальную ситуацию, что город, открытый де Сарзеком в Телло в настоящее время идентифицированный с древним Тирсу, был вторым центром государства Лагаш. С восточной стороны, перед самой стеной зиккурата, расположен храм Лангел. Сохранился он плохо и пока не реставрирован. Слабо виден внутренний вход с внутренней лестницей. Кирпичи с надписями, как в гробницах Ура, все III династии. Вода по специальным внутренним каналам (в стенах зиккурата) поступала в храм, где сохранялась в системе водохранилищ в виде четырех кирпичных квадратных бассейнов со стороной 1,5 м.

Расцвет Ура и особая роль его в истории Месопотамии начинаются с шумерского возрождения (2120 г. до Р.Х.), когда шумерские цари во главе с Утухенгалем, правителем Урука, восстали против иноплеменников и среди них особо выделился Ур-Намму — царь Ура, завершивший освобождение Шумера и основавший III династию Ура. Это положило начало новошумерскому периоду, длившемуся более века. Фактически, это была вторая после Аккада империя со столицей в Уре и именно к этому периоду относится максимальная активность во всех видах человеческой деятельности — от строительства фортификаций, храмов и дворцов, торговли и далеких связей до резкой активизации духовной