Вуд, должно быть, попал в беду. Брэндель сразу же подумал об этом, но сейчас не время размышлять о беде жертвоприношения господа, вопрос теперь в том, почему Морос появился здесь так рано?

Брэндель внезапно понял, что история, которую он знал, изменилась навсегда.

Том 3. Глава 293

Первосвященник покинул Ампельсель три дня назад. Теперь он находится в комнате отдыха и не принимает гостей, мисс Магдейл, – охранники храма носили красно-серебряные одежды, переливавшиеся на солнце. И, хоть они вежливо улыбались ей, в их руках по-прежнему были копья, а тон надменным.

Принцесса тихо вздохнула.

Она обернулась.

Купол храма купался в солнечном свете, но казалось, словно он отражал последние лучи света царства. В тусклом свете прозвенели колокола, объявив о конце эпохи. Внутри дворца шесть великих князей и их посланники восседали за круглым столом, деля между собой трапезу.

...

Среди дворцовых сводов, поддерживаемых черными нефритовыми балками, ходило множество слухов. Но среди множества мнений лишь одно было предано огласке:

С момента основания Эруин вел народ к тому, чтобы, пройдя все трудности, прийти к славе. Первый царь дал клятву, что дворяне и народ совместно решат судьбу этого царства, и сегодня мы собрались здесь, потому что не смогли забыть о невинных душах, погибших в пламени войны. Мы должны обратиться к мечу и заключить новый договор о будущем царства… – прочитав эту клятву, эрцгерцог Шифах поднял голову, и зал замолчал; глаза его светились холодным светом. – Коллеги, если кто-нибудь согласен с этим древним договором, тогда, пожалуйста, поднимите руки, чтобы подтвердить, что по вашим венам течет эруинская кровь, – после этого он медленно поднял правую руку, словно острый меч, пронзающий небо.

Раздался громкий звук – все, за исключением двух епископов Карсук, поднимали свои правые руки; так же, как и их предки в пустыне – дворяне, вместе дали священную клятву перед Львиным мечом…

Клянусь вести свой народ… Увести их от раздоров и убийств, от высокомерия и жадности императорской знати; клянусь, что, чтобы не повторить этой ужасной ошибки, я заставлю дворян этого нового царства повиноваться духу рыцаря – справедливому и строгому, праведному, но героическому, доброму и щедрому, я даю эту клятву и сохраняю ее до конца жизни!

Брэндель встал последним.

Он поднял руку, но смотрел на всё это с презрением. Эти люди потеряли не только Львиное Сердце, но и меч в руках – они давно забыли эту священную клятву. Священный договор также потерял свою силу. Города царства превратились в призраки, и огромная территория таяла перед ним, словно снег и лед, от гор и рек до равнин, от лесов до океанов…

Брэндель прикрыл веки, и меч в ножнах содрогнулся, словно чувствуя волнение хозяина. Меч будто собирался вырваться наружу.

Двести шестьдесят лет назад мой предок, последний царь династии Шифах, потерял ответственность за Львиное Сердце и отдал свой трон Его Величеству Лаксену I. Он был мудрым правителем и сделал множество доблестных вещей для Эруина. Однако, спустя два столетия, королевство снова пришло в упадок, и история вернулась к своему началу… Моя племянница, Ее Королевское Высочество Принцесса Гриффин, потомок императора Луксона I, можете ли вы с этим согласиться? –

Все взгляды устремились на неё.

Я не согласна с вами, герцог, – Её Королевское Высочество Принцесса Гриффин поднял ее голову и посмотрела ему в глаза.

Брэндель наблюдал за ней. Он знал, что в её сердце есть благородство, но она должна была посвятить себя безнравственности. Он хотел увидеть, как именно она будет поддерживать Эруин в это сложное время. Надежда таяла. По сравнению с предыдущими десятью годами счастливой жизни Эруина сейчас был самый сложный период.

Энрике хранил молчание. Ее Королевское Высочество была словно одинокая лодка во время шторма, и королевская свита, которая находилась поодаль от неё, не могла издать и звука в этот момент.

Значит, ваша семья намерена бросить всех и пойти своей дорогой? – эрцгерцог Шифах выглядел холодно и свирепо.

Царская семья выполнит свои обязанности царской, но если кто-то захочет нарушить договор, то я не отступлю, – бесстрашно ответила Гриффин.

Что ты сказала?

По соглашению, мой брат – законный наследник королевства. Как бы ты не пытался, мой дядя, ты не можешь изменить этот факт. Что касается моего старшего брата, королевская семья никогда не позволит управлять собой. Отец убил короля и стал королем, не говоря уже о моей мачехе, королеве. До тех пор, пока я здесь, я никогда не позволю несправедливости быть здесь.

Как только она сказала это, наступила гробовая тишина. Хотя все присутствующие на собрании понимали, что смерть Обера VII была странной, они никогда не думали, что принцесса будет настолько смелой, что сможет сказать подобное. Эрцгерцог Шифах сделал глоток воздуха, его лицо побледнело.

Ерунда! – закричал он. – Его Королевское Высочество, пожалуйста, держите себя в руках!

Вы подвергаете мои слова сомнению? – раздраженно произнесла Гриффин. – Тогда я спрашиваю вас, с кем был мой отец, когда остался один? Он тайно послал мне письмо с просьбой о помощи, чтобы я могла спасти его, но двери во дворец были заперты, а ведь ты был там! Мой отец умер от рук герцога, а ты говоришь мне хранить спокойствие!

Её голос дрожал. Все видели, как сильная и храбрая принцесса начала плакать. Она сильно сжала кулаки, с гордостью смотря в лицо врагам. В этот момент она была не Ее Королевское Высочество, а дочь, лившая слезы за своего отца.

Большинство аристократов говорили о своих жертвах, которые они принесли эрцгерцогу и храму.

Шифах побледнел, словно Гриффин пронзила его мечом. Он отступил назад и невольно переглянулся с архиепископом Моросом, стоявшим неподалеку, для того чтобы успокоиться.

Ее Королевское Высочество, я думаю, вы слишком взволнованы. Здоровье первого короля всегда было плохим. Тут могут быть какие-то недоразумения…

Гриффин яростно смотрела на него.

В это время Морос, наконец, вышел, чтобы сделать осаду:

Его Королевское Высочество, я понимаю вас, но сейчас мы говорим не о смерти Его Величества Обера VII. Я прошу вас за весь народ, который считает, что как только королевство будет охвачено пламенем войны, все будут принесены в жертву – и люди вашего отца, и короля. Я – предок всего этого, и я боюсь, что у меня не хватит духу позволить этому случиться. Вы помните, что вы выгравировали на мече. Свою клятву? ”

Хотя у него было мрачное лицо, его голос был необычайно мягким, как будто