на лестничном пролете. Смотрела на белые деревья. Во мне что-то происходило, как в атмосфере, перемещаясь слоями. Что именно? Я не могла в себе разобраться. Прежде всего – сам Симонов, знаменитый до небес. Запах богатства, таланта, прижизненной славы.

Однажды я спросила у маленькой девочки, Маруси Чухрай:

– Маруся, ты хочешь быть знаменитой?

– Зачем?

– Чтобы тебя любили все люди на земле.

– А зачем мне любовь людей, которых я даже не знаю? Мне надо, чтобы меня любили те, кто рядом.

Сейчас, в своем третьем возрасте, я согласна с Марусей. Зачем нужна любовь незнакомых людей?

Симонова любила вся страна. А умирал он тяжело и довольно рано, в шестьдесят три года. У него была проблема с бронхами. Трудно дышать.

Я встретила его незадолго до смерти, он был мелового цвета. Я так испугалась, что сказала:

– А вы хорошо выглядите…

– Мне это сегодня уже третий человек говорит, – сказал Константин Михайлович, усмехнувшись.

Понимал, что люди пугаются и стараются успокоить.

Симонов прочитал рассказ и позвонил мне по телефону. В девять часов утра. Звонок вырвал меня из сна. Я услышала голос Симонова.

– Я не считаю, что есть писатели начинающие и продолжающие. Писатель, он или есть, или нет. Вы – писатель.

Константин Михайлович проговорил все, что считал нужным, и положил трубку. А я не могла ее опустить. Слушала короткие гудки и прижимала трубку к лицу, как будто это была фотография любимого человека.

Рассказ вышел летом, в июле. С моей удачной фотографией и с предисловием Константина Симонова. Парадный выход.

Я отдыхала в это время в Прибалтике, в Доме творчества писателей.

Мой муж купил в ларьке журнал и принес мне на пляж.

Я раскрыла журнал, увидела и побежала по кромке моря. Как в кино. Я бежала потому, что не могла стоять на месте. Счастье распирало меня во все стороны. И если бы я осталась неподвижной – взорвалась бы, как перегретый атомный реактор.

Я бежала целую остановку: от Дзинтари до Майори. Это был самый счастливый день в моей жизни. Я встретилась с собой. С этих пор началась моя настоящая жизнь, в которой не было ничего лишнего.

Кого мне благодарить?

Во-первых – гены. Во-вторых – Володю Войновича. Он вовремя сказал главные слова: «Твоя сила в подробностях». Встречу с ним я считаю определяющей. Большой взрыв, после которого образовалась Вселенная.

Он заметил однажды:

– Да брось, Вика. Я многим говорил: «Пиши подробнее». Но писателем никто из них не стал. Не во мне дело.

Я считаю по-другому. Благодаря Володе я напечаталась в двадцать шесть лет. Я не потеряла ни одного дня.

Все это случилось на хвосте оттепели. Осенью уже сняли Хрущева (хорошо, что не убили, просто отстранили от должности).

Пришел Брежнев, и начался долгий застой. Талантливые молодые писатели не могли пробиться сквозь плотную резину застоя. Творческая энергия уходила, как дым в трубу. И туда же жизнь. Они спивались, меняли жен, уезжали из страны. Все это прекрасно написано у Довлатова.

Слава пришла к Довлатову после смерти. Лучше поздно, чем никогда. Но еще лучше вовремя.

Мой рассказ был замечен. Критика долго размышляла – как определить жанр? Для смешного рассказа он слишком длинный. Для серьезного рассказа – слишком смешной. Значит, что это?

Философ Евгений Богат нашел определение: ироническая интонация. Так я и въехала в литературный процесс под вывеской «Ироническая интонация».

Возвращаясь в то время, вспоминаю, как Володя Войнович впервые провожал меня домой. Он усадил меня в свой маленький зашмарканный «запорожец» и спросил:

– Рада, что познакомилась с Войновичем?

Сейчас я не помню своего ответа. Все-таки я была плотно замужем и не забывала об этом.

Владимир Войнович втолкнул меня в литературу. А Данелия – открыл передо мной дверь в кино и ввел за руку. С ним мы написали шесть фильмов, из которых два фильма – шлягеры. Это «Мимино» и «Джентльмены удачи». Эти фильмы не постарели. Смотрятся и сегодня, через сорок лет.

Сейчас, с высоты возраста, я понимаю, что основное мое предназначение – литература. Но тогда я училась во ВГИКе. Мы все мечтали «выйти в производство». И я тоже мечтала быть автором поставленного сценария. Мне казалось: здесь настоящая слава.

Будучи студенткой, я нередко ездила на «Мосфильм», предлагала заявки на сценарий, но редактор Грибанов вежливо все отвергал. Он был галантный, хорошо воспитанный мужчина. А когда редактором оказывалась женщина, она отказывала по-хамски. Например, я спрашивала:

– Почему не подходит? Мало страниц?

– Страниц хватает. Мозгов мало.

Я даже помню фамилию этой «деликатной» редакторши, но не хочу говорить.

Но вот в журнале «Молодая гвардия» выходит мой рассказ «День без вранья». Спустя неделю мне позвонил Грибанов и попросил приехать на «Мосфильм». Третий этаж, кабинет 24.

Я целый час рисовала стрелки на верхнем веке, как у Нефертити. Была такая мода. И опоздала, естественно. Грибанов нервничал. Когда я вошла, обрадовался, не скрывая.

– У вас паспорт с собой? – спросил он.

Паспорт я потеряла, но сознаться не решилась. Боялась себе навредить.

– Я его дома забыла, – сказала я.

– А наизусть помните?

– Что наизусть?

– Данные паспорта.

– Помню.

– Тогда обойдемся без паспорта.

Я не понимала, в чем дело, спросила:

– А зачем паспорт?

– Будем заключать с вами договор.

Позже я узнала, что Грибанову было приказано: не отпускать меня без договора, иначе другие объединения переманят, перекупят. Поэтому Грибанов начал с места в карьер. Он вытащил бланк договора. Его следовало заполнить.

Вошел директор Шестого объединения Данильянц – пожилой армянин с опытным умным лицом.

Он произнес какие-то общие фразы, типа: мы очень рады, мы надеемся… Потом стал задумчиво смотреть в окно. В этот момент он соображал своими хитрыми армянскими мозгами, на сколько можно меня обдурить. Я студентка, не в курсе сценарных расценок, почему бы и не обдурить? Он назвал сумму: ниже низшего предела, занизил на треть.

Я обомлела. Сумма показалась мне астрономически огромной. Нереальной. Стоимость машины «Победа».

Я подписала договор. И поехала на дачу. Там ждала меня моя семья: муж и маленькая дочка.

Я показала мужу договор. Муж нахмурился. Четыре тысячи – это его двухлетний заработок. Он должен корячиться два года, чтобы заработать такие деньги, при этом не пить и не есть.

Когда деньги поступают в семью – это достаток. Но обеспечивать достаток должен мужчина, а не женщина. В том, что деньги зарабатывает жена, есть некое нарушение баланса. Муж как бы перестает быть хозяином и не может командовать. Может, конечно, но его не будут слушать. Главным становится держатель денег. А