Этого мгновения мне хватило на то, чтобы вскочить на ноги и выстрелить еще два раза. Первая пуля ударила гиганта в бок, заставив заорать благим матом. «Дум-дум» штука суровая, раскрывшаяся на четыре лепестка пуля сейчас рвала его нутро. А вот второй выстрел ушел в «молоко», поскольку, несмотря на серьезную рану, Голем подхватил уроненную слезу Рода и шустро рванул в сторону выхода с этажа, пятная пол кровью. Разумно. Репутация репутацией, слово словом, но жизнь дороже. Когда у кого-то есть очевидное преимущество и то, что может тебя убить, геройствовать всегда не с руки. А остальное после можно списать на форс-мажор.

— Опять не сдох, — услышал я усталый голос Стрелецкого, пробегая мимо него. — Вот как так?

Времени на ответ у меня не было, следовало догонять Голема, который даже в подраненном состоянии проявлял невероятную шустрость, потому я даже взгляд на бывшего попутчика не бросил. А зря, поскольку тот успел вынуть припрятанный где-то в тряпках, на которых сидел, пистолет и выстрелил мне в спину. И попал бы, сволочь такая, кабы не Баженов, который, оказывается, вовсе не умер. Услышав звук выстрела, я на ходу обернулся и увидел, как Слава, матерясь, выкручивает у Аркашки из рук оружие.

Досматривать, кто кого победит, мне было некогда, судя по топоту — мой противник уже находился на лестнице, причем направился он не вниз, к выходу из заброшки, а вверх, на крышу. Зачем? Все просто и логично. С этим зданием граничит территория какого-то склада, об этом Даня упоминал. Во дворе мне его достать будет куда проще — что прямо там, что из окна. Он хоть и захламленный, но достаточно открытый, расстрелять того, кто выбежит из дверей — милое дело. Зато крыша самое то. Сиганул с нее на складскую территорию — и все, ищи-свищи. А там извлечь пули, подлечиться, отлежаться и меня пойти искать, чтобы за все сразу спросить. И заодно выяснить, чем это я его так приласкал, чтобы в будущем подобных эксцессов не допустить.

Даже с двумя пулями в теле, которые наверняка причиняли ему лютую боль, эта ходячая машина смерти от меня чуть не ушла. Когда я выскочил на крышу, Голем стоял почти на самом ее краю и собирался сигануть вниз, туда, где за забором высились какие-то блоки и большие круглые бетонные фиговины, название которых мне неизвестно. Чуть-чуть запоздай — и кто знает, как бы оно дальше повернулось?

Но я успел и выстрелил в него снова, на этот раз целясь в ногу. Расстояние было не сильно катастрофическое, стрелок я все же не самый скверный, да и луна, пусть не такая здоровая, как на Урале, отлично подсвечивала цель.

Голем охнул и завалился набок, выронив при этом пистолет и прижав ладонь к ноге. Я пошел к нему, стреляя на ходу и вбивая в его мощное тело пулю за пулей.

Остановился я, когда в обойме остался последний патрон, ногой перевернул противника на спину и с удивлением осознал, что он все еще жив. При последних двух выстрелах ведь даже не дернулся, я уж подумал, что все, спекся Голем. Но нет, дышит, глазами хлопает, что-то шепчет.

— Жить, — донеслось до меня. — Все… Отдам. Золото. Я еще могу…

— Ага, — усмехнулся я. — Тебе жизнь, мне золото, вроде как все здорово. Только много ли мне с него толку будет? Ты же за ним придешь. Непременно придешь, какие бы клятвы ни дал сейчас.

— Жить, — снова шевельнулись толстые губы. — Слово!

— Нет, — качнул головой я. — Золото хорошо, а жизнь лучше. Извини, твое предложение нерационально.

Последняя пуля проделала в его голове отверстие в районе переносицы. Голем дернулся, его тело изогнулось, чуть приподнявшись, а после безвольным мешком легло обратно на изодранный рубероид, которым была покрыта крыша.

— Одним конкурентом на рынке стало меньше, — пробормотал я, меняя обойму в пистолете. Вот тоже, кстати, повод для печали. Теперь придется от него избавляться, ибо таскать с собой орудие убийства крайне неразумно. Хорошо еще, что он у меня ни в каких картотеках не числится, а то вообще пришлось бы пули вырезать. — Тьфу, несу невесть что!

Я опустился на колени рядом с трупом и с немалым трудом разжал его ладонь, с ужасом ожидая, что там слезы не окажется. Кто этого облома знает, может, он ее по дороге проглотил, дабы точно не потерять или не выронить? А что, случались и такие прецеденты.

Но нет, крохотный сгусток света, за которым столько времени гонялось огромное количество народа, снова предстал передо мной во всей своей красе. Любоваться, правда, я им не стал, не до того, потому сразу убрал в тот самый футляр, который когда-то, такое ощущение, что сто лет назад, мне дал Карл Августович. Ну а его после засунул в карман, немедленно закрыв тот на молнию.

В принципе, на этом можно было бы с крыши и уйти, но тут вспомнилось мне о неслабой награде, которую уральские ведьмы назначили за смерть Голема. Ясно, что всех денег не заработаешь, но там-то речь шла кое о чем куда большем, от подобных вещей не отказываются. И потом — если награду не получу я, то на нее запросто могут наложить лапу отдельские, которые своего не упустят. Рубль за сто, что про смерть Голема они узнают уже завтра, и про то, что за нее обещано, тоже в курсе. А дальше все просто.

Вот только подтверждение… Просто дырки в голове мало, а акт судебно-медицинского исследования трупа для предъявления ведьмам мне вряд ли предоставят. Значит, надо придумать нечто неоспоримо подтверждающее мои права на награду.

А что?

Не скажу, что хранить в личном смартфоне фотку мертвеца, в глазу которого торчит его собственный нож, самое разумное решение, но ничего другого мне в голову просто не пришло. Ладно, в офисе скину ее на носитель, который кроме меня никто не вскроет, а память смартфона почищу специальной программой, есть у меня такая. И надо будет с дедом Геннадием связаться, пусть он свой процент отрабатывает.

Ну и лишний раз убедился в том, что Голем точно мертв, а то даже с учетом того, что он не дышал, все равно сомнения имелись. Я, как, думаю, и многие другие, привык считать, что он почти бессмертен.

А ведь, по сути, выходит, что мне