Он подождал девушку, прячась в тени за углом. Она появилась следом и сразу же нашла его. По ее тихому смеху он догадался, что она немножко захмелела.

Время перевалило за полночь. Их окружила загадочно молчаливая тьма. Со стороны гор дул ровный прохладный ветер.

Они побрели по пустынной улице, туда, где лежала невидимая, затаившаяся степь. Потом Асет остановился, взял ее за руки и притянул к себе, вглядываясь сквозь темноту в ее лицо.

— Милая, сколько же тебе лет? — спросил Асет, чтоб продолжить игру, но сейчас, когда они очутились одни, голос его помимо воли прозвучал почти серьезно.

— Милый, мне восемнадцать! — ответила она тоже почти серьезно.

— А мне двадцать семь, — произнес он с грустью.

— Фи, меня это не интересует, — заявила Чинара, первой обретя прежний игривый тон.

Она откинула голову назад, ее глаза вызывающе блестели.

— А зачем же ты вышла, когда я позвал? Может, я старый и хитрый волк?

— Я не боюсь! Я смелая!

— Ах, вот как! Тогда я тебя поцелую.

— Все равно не боюсь!

Асет наклонился и поцеловал неподвижные прохладные губы. Она не ответила на поцелуй, только засмеялась, будто напоминая, что все, что сейчас происходит, нельзя принимать всерьез.

Они молча пошли по окраинным улицам. Иногда на них с оглушительным лаем бросались собаки, но, сообразив, что этим двоим не до них, отходили, и снова восстанавливалась тишина. Только слышно, как перетирают свою нескончаемую жвачку коровы.

— О чем ты думаешь? — спросил он наконец.

— О вас.

— Хороший я или плохой?

— Ага!

— И какой же я, по-твоему?

— Плохой!

Асет остановился, заглянул в лицо девушки. На этот раз она не улыбалась. Это царапнуло его самолюбие.

— Но почему тогда ты позволила себя целовать? Если я плохой? — спросил он уязвленно.

— Потому что вы мне понравились.

— Ты смеешься надо мной?

— Ага!

Девушка и вправду смеялась.

Они свернули в степь, поднялись на холм, что чернел будто страж на краю аула. У их ног лежали улицы, дома. Ветер донес неразборчивые слова песни, голоса пьяных.

— Ну вот, уже расходятся со свадьбы, — сказала девушка с сожалением.

— Ты хочешь домой? Если тебе пора, я провожу.

— А я не спешу!

— Нет, отчего же! Я провожу.

— Все равно не пойду! Не хочу! Не пойду!

Она вдруг прильнула к его груди, прошептала:

— Дяденька, милый, мне холодно.

Асет обнял ее, стараясь согреть, долго целовал. Она закрыла глаза и отвечала неумело, беспомощно…

— Расскажите что-нибудь, — попросила она потом.

— Что же тебе рассказать?

— Ну хотя бы спросите о чем-нибудь.

«О чем же ее спросить?»- подумал Асет.

— Ты хорошая или плохая?

— Не знаю сама… Наверное, хорошая.

«Милая, наверное, ты и в самом деле хорошая. Я совсем не знаю тебя. Но верю, что ты славная, даже очень славная девушка», — подумал Асет.

— А что скажут люди завтра? Ты не боишься?

— Мне-то какое дело. Но не будем об этом. Давайте поставим точку. Все!

— Голубушка, у тебя есть любимый?

— Нет!

— Почему? Ты такая славная!

— Не знаю!

— А раньше ты целовалась?

— Только раз, когда училась в школе, с одним парнем. И вот теперь с вами.

Ни с того ни с сего Асет заревновал Чинару к тому неизвестному парню, что однажды поцеловал ее.

— Где он сейчас? Этот «один парень»? — спросил он насупившись.

— Служит в армии.

— И вы, конечно, переписываетесь?

— Да.

— И ты его любишь? — продолжал он придирчиво.

— Теперь не знаю… Раньше не любила точно, даже терпеть не могла, когда он был здесь. Ходит все, ходит, никак не отвяжется. Потом он уехал, и я стала скучать. Наверное, так нужно: кого-нибудь ждать, скучать по ком-нибудь, — проговорила она задумчиво.

«А ведь ты нравишься мне все больше и больше. Увидел тебя, и все во мне будто перевернулось. Что и говорить, я влюбчивый человек — стоит появиться красивой девушке, и уже голова кругом идет. Но ты совсем другая, Чинара, особенная. Смелая, независимая», — произнес он мысленно.

— Я замерзла, — сказала Чинара.

— Но что же я могу поделать? У меня тоже зуб на зуб не попадает…

— Погодите… Я придумала… Вон там, на крыше сарая, есть сено, я знаю. Давайте заберемся туда, а? — прошептала она заговорщически.

— Отличная идея! Пошли.

Он помог ей забраться на крышу, потом залез сам. Они зарылись в мягкое сухое сено. Сено шуршало, его горьковатые запахи щекотали ноздри. В горле запершило. Асет сморщился, чихнул. Наконец они освоились, пригрелись.

— А здесь чудесно! — заявила Чинара. — Правда?

— Здесь великолепно!

— Представьте: открываются кавычки, а потом «бу-бу-бу», и кавычки закрываются. А теперь угадайте, что я сказала.

— Итак, кавычки открываются, и ты говоришь: «Я никуда не пойду отсюда. Буду здесь спать». Кавычки закрываются. Не так ли?

— Вы просто читаете мысли… А в конце я поставила точку. Сейчас ваша очередь, начните с новой строчки. Вот вам тире, говорите!

— Милая, я тебя…

— Все ясно! Можете оставить многоточие.

Асет повернулся на спину, посмотрел на звезды. Они мигали, переливались. Чинара зашуршала сеном, прижалась к его плечу.

— Дяденька!

Он распахнул пальто и привлек девушку к себе. Около его лица поблескивали глаза Чинары, он угадал в них страх и ожидание. Чинара замерла в его