уже существовали. Когда долг "падших ангелов" рухнул бы вниз по рейтинговой шкале, он вытеснил бы эти другие кредиты и сделал бы их гораздо менее привлекательными для покупки. ФРС остановила этот потенциальный каскад.

В тот же день ФРС обновила отдельную новую программу (под названием TALF, что означает "механизм кредитования срочных обеспеченных активами ценных бумаг"), чтобы впервые напрямую выкупить большие куски долга CLO, состоящего из кредитов с заемным капиталом. Это стало значительным расширением системы безопасности ФРС, и это сыграло большую роль в снижении тревоги вокруг CLO на сотни миллиардов долларов, которые столкнулись со списанием кредитов и нарушением стандартных лимитов. Это также помогло крупным банкам, владевшим миллиардными долгами CLO.

Все это едва ли проникло в общественные разговоры или в новостные ленты. Причины были предсказуемы: Все было облечено в формулировки, которые были тупыми и непонятными. Как выразилась ФРС: SMCCF II был изменен и расширен, а TALF добавил новый класс активов для поддержки потока кредитов домохозяйствам и бизнесу. Ничего захватывающего. И еще менее убедительно в день, когда было зарегистрировано 35 000 новых случаев коронавируса (по сравнению с 201 случаем в тот же день предыдущего месяца), а штаты закрывали рестораны и магазины.

Но для людей, которые действительно торговали облигациями, упаковывали и продавали их, новость была шокирующей. Это была одна из тех вещей, которые разделили историю: Есть то, как все работало до создания SPV, и то, как все работало после.

"По сути, мы социализировали кредитный риск. И мы навсегда изменили характер функционирования нашей экономики", - сказал Скотт Майнерд, советник ФРС и старший трейдер Guggenheim Investments. "ФРС ясно дала понять, что разумное инвестирование не будет терпеть".

Одного объявления о программе ФРС было достаточно, чтобы успокоить дилеров облигаций и операторов CLO. ФРС купила лишь небольшую часть имеющихся корпоративных облигаций, и этого было недостаточно, чтобы поддержать весь рынок, но она телеграфировала, что будет готова прийти на помощь, если проблемы возобновятся, и ее карманные деньги были бездонны. В глазах создателей программы это было свидетельством ее успеха. Стивен Мнучин, глава Казначейства, был особенно доволен.

"В тот день, когда мы совместно объявили об этой сделке и о принятии обязательств по ней, это разблокировало весь рынок корпоративных облигаций", - сказал позже Мнучин.

Эти действия, какими бы драматичными они ни были, принесли прямую выгоду лишь небольшой группе людей: тем, кто владел активами, или тем, кто зарабатывал на жизнь, торгуя ими. Но финансовый кризис, с которым боролась ФРС, - это совсем другое дело, чем гораздо более масштабный кризис, вызванный пандемией коронавируса. Вирус наносил неисчислимый ущерб всему американскому обществу, причем в тех областях, которые ФРС не могла охватить. Больничная система была перегружена. Медсестры отделений неотложной помощи носили импровизированное защитное снаряжение, сделанное из мусорных пакетов. Вирус распространялся быстрее, потому что многие заболевшие работники не имели оплачиваемых больничных, поэтому они оставались на работе и заражали других. Губернаторам штатов пришлось конкурировать друг с другом, чтобы получить необходимые материалы, например, наборы для тестирования на вирус. Губернатор Мэриленда Ларри Хоган тайно доставил из Южной Кореи целую партию наборов для анализов, которые по прибытии были взяты под вооруженную охрану. Рестораны, театры, магазины и школы закрылись, чтобы замедлить распространение инфекции. Но пока они были закрыты, федеральное правительство не смогло предпринять никаких единых мер по борьбе с вирусом. В результате этой неспособности в конце весны предприятия и школы оказались перед страшным выбором: Они могли либо снова открыться, и пандемия будет еще хуже, чем раньше, либо остаться закрытыми. В этот период исчезло около 22 миллионов американских рабочих мест, что стало причиной самого тяжелого кризиса занятости со времен Великой депрессии. Центральный банк не мог решить эти проблемы, и на протяжении многих лет руководители центральных банков жаловались, что их коллеги в Конгрессе не делают достаточно для решения многих глубоких проблем, которые поразили экономику. Джей Пауэлл поддержал эти мысли и, не дожидаясь Конгресса, приступил к реализации ключевых частей мартовского пакета мер по спасению экономики.

Но всего через несколько дней после объявления о новаторских SPV ФРС Конгресс вмешался в ситуацию. Он примет один из самых крупных и дорогостоящих законопроектов в современной истории под названием CARES Act. Это был шанс для Мнучина, Трампа, Пелоси и Макконнелла показать, что они могут решать большие проблемы и что правительство США может протянуть руку помощи, когда это необходимо.

 

Закон CARES санкционировал расходы в размере 2 триллионов долларов на противодействие пандемии, включая 454 миллиарда долларов, выделенных налогоплательщиками на финансирование SPV ФРС. Наибольшее внимание привлекло то, что в Законе CARES было выделено около 292 миллиардов долларов на , которые были направлены непосредственно людям. У этих расходов были веские причины привлечь к себе внимание. Миллионы людей, получивших помощь, получили немедленный эффект и пользу. И правительство никогда раньше не делало ничего подобного, направляя прямые выплаты людям независимо от их предыдущего уровня налоговых выплат или даже от их текущего уровня потребностей. К этим прямым выплатам добавились дополнительные льготы для тех, кто непосредственно пострадал от закрытия магазинов. Пособия по страхованию от безработицы, выплачиваемые штатами, были увеличены на 600 долларов в неделю до июля. Эти пособия были частично продлены тем же летом, хотя и на более низком уровне.

Расходы, которые поступали прямо на банковские счета людей, были самой заметной частью Закона CARES. Но это была относительно небольшая часть общих расходов на помощь, одобренных Конгрессом, который включил в себя Закон CARES и три более мелких законопроекта. Согласно анализу The Washington Post, основанному на данных Комитета за ответственный федеральный бюджет, более половины всех этих средств было направлено на поддержку бизнеса. На преодоление кризиса общественного здравоохранения, вызванного пандемией, или на замедление распространения вируса была выделена ничтожно малая доля из 4 триллионов долларов.

Самый большой кусок денег - 670 миллиардов долларов - пошел на финансирование программы экстренного кредитования под названием Paycheck Protection Program, или PPP. Идея заключалась в том, что предприятия получали кредит по программе PPP, сохраняли своих сотрудников, а затем кредит прощался, когда предприятия вновь открывались и все возвращались на работу. Эти деньги могли бы потенциально помочь огромному количеству самых разных владельцев бизнеса, которые ужасно страдали во время длительных и тяжелых закрытий. И они действительно помогли миллионам предприятий. Но более половины всех денег ПЧП досталось лишь 5 процентам компаний, получивших кредиты. Но даже эта цифра преуменьшает масштабы воздействия. Около 25 процентов всех ГЧП досталось 1 проценту компаний. Это были крупные юридические фирмы и национальные