— Как с чего? — не понимал всей ситуации Глобальный. — Вы меня на пару с Нанаем обокрали, а теперь тебе наглости хватает звонить мне?

— Борис Петрович, ты муку-то не мели, не кокаин, — обозначил свою позицию сотрудник. — Ты же нас на работу взял. По-человечески с нами обошёлся, трудоустроил зэков, авансы, отпускные, больничные обеспечил, полный пансион. Мы не крысы. У своих не воруем.

— А магазин тогда кто обнёс? — резонно спросил Боря.

— Да что б я знал! Я же его собственными руками удавить готов! — воскликнул Моня. — Но это не Нанай. Он со мной тут. Хоронимся от мента одного дикого. Самка его половозрелая власть почуяла. А флюиды Наная проигнорила. Они оказываются с жопой не мытой плохо сочетаются. Вот и попали мы в просак. Нанай так поглубже. А я так, торчу за компанию как иной чирь.

— Так, погоди. Я вообще ничего не понимаю, — признался Борис. — Так это не вы магазин обнесли?

— Вот ни разу не мы! — донеслось от Наная. — Но я косяка даванул. Это да. Расхлёбываем теперь. Но ты не переживай, Борис Петрович. Мы как выберемся потом без выходных отработаем всё!

Телефон вновь Моня перехватил, добавил:

— Боря, чисто по-человечески прошу, продай тут хату одну. Мы как с долгами рассчитаемся со сделки, сразу на работу и подскочим. А там уже обо всём побормочем. Не телефонный разговор всё же. А пока адрес квартирки зашипи. Чем быстрее продашь, тем быстрее в долю войдёшь.

— Ага, шефа мы без мороженного не оставим! — заверил Нанай.

И Моня воспроизвёл адрес той же квартиры, которую Боря уже досконально запомнил. А ещё понял, что это смежная квартира с квартирой Степаныча.

Тут-то Глобальный и припомнил, что жил в ней один мужик скверный, что в округе стариков кидал.

«Хрунычева квартира, выходит?» — озадачился внутренний голос.

В третий раз присев за стол, Боря взялся за уже остывший чай и рулет. И не говоря и слова, слопал два куска. Попутно в голове формировалось понимание, что три разных человека предлагают ему под различными предлогами продать одну и ту же трёхкомнатную сталинку. Но ни один не предлагает дать от неё ключи, чтобы зайти и проверить, что там как.

«К тому же ни один не заикнулся о документах. А значит, что-то нечисто», — включил сыщика внутренний голос.

Вскоре Боря уже сам набирал номер и вёл разговор:

— Аглая, привет. Ты свою половину собрала на ресторан?

— Ещё нет, — ответила риелтор. — Дай мне дня три-четыре. Хорошо?

— Хорошо, — как бы выделил время Глобальный и тут же разговор в нужное себе русло пустил. — Слушай, а пока я жду, можешь квартиру пробить? На кого записана и всё такое.

— Конечно, Борь. Говори адрес.

Адрес прозвучал в четвёртый раз.

Степаныч, что сидел рядом, даже присвистнул.

— Так это Никиты Сергеевича же адрес, — добавил он, когда Боря снова отключил связь.

— Да, — добавил Глобальный и без тени сомнения потянулся за третьим куском, так как Зоя уже начала угощать истекающего слюной Боцмана. А тот и так толстый.

— Держи, мой сладкий. Только остыл, — проворковала Зоя Ивановна, подкладывая кусок в собачью миску на кухне.

Определённая дистанция между собакой и хозяйкой все же была. Общались через посуду. Но ротвейлер слопал лакомство ещё до того, как кусок опустился в миску.

— Он же сидит, — напомнил Степаныч тем временем за столом.

— Скорее всего сидит, — предположил Боря, вообще не понимая, как к этому всему относится.

Ситуация прояснилась только сорок минут спустя, когда перезвонила Аглая.

— Слушай, ну квартира, как квартира, — сказала она. — На балансе мэрии. У прошлого хозяина по статье конфисковали. Все права принадлежат городу. Чистая продажа. С аукциона. Купить хочешь?

— Да теперь и не знаю, — усмехнулся Боря. — Спасибо, Ага. Позвонишь, как будешь готова к сделке?

— Спешу как могу, Борь.

Боря снова посмотрел на идиллию в отдельно взятой семье. Степаныч на диване рядом с Зоей присел и держал её за руку. А та улыбалась широко, открыто.

Они рассказывали о своих планах. Загранпаспорта им уже готовят. Кому в первый раз, кому новый. Чтобы с чистого листа начать и все-все страницы заполнить штампами. В кругосветное собрались. На пару лет точно. Не вернутся, пока все страны на контурных картах мира в своих головах на закрасят.

«Ну или через неделю вернутся, как только обгорят», — тут же добавил внутренний голос: «Кто этих стариков знает?»

Когда речь о путешествиях зашла, тогда (и только тогда) Боре и подсказали, что с собакой ему теперь решать вопрос. И с котиком. А на всё это время дом хоть сдавать может, лишь бы в убытке не стоял, а сам себя обеспечивал.

Но несмотря на обременение многострадальной судьбой Боцмана, самому Глобальному жить здесь хоть до самого возвращения разрешили. А если сдавать не хочет, то только за платёжки пусть сам беспокоится.

Глобальный только улыбнулся.

— Я вас понял. Всё будет сделано, не переживайте.

Хороший был рулет. А теперь Степаныч сидит в свитере новогоднем с оленями. Про жену за час разговора ни разу не вспомнил. Зоя в домашнем, вроде пижамы, бегает по дому без стеснения, но при этом ни одного намёка на секс. Даже в шутках уже нет ничего пошлого. Ушло всё из неё, выветрилось, как будто форточку открыли.

«Вот и верь после этого, что люди не меняются», — добавил внутренний голос: «Они — отличная пара, Борь. Зоя уже не похожа на женщину Робин Гуда, которая брала у богатых и давала бедным. А Степаныч вообще словно снова в жизнь поверил. Теперь ему есть ради кого жить и кого радовать. В могилу не торопится. И это прекрасно».

Боря понимал, что оба рады его видеть. А значит, он всё для них сделает. Это не обсуждается. Ну а что животных теперь снова определять, так это его проблемы. Это ведь он первым их подкинул. Хорошо ещё, что на месяц-другой руки развязали. Да и Шац вскоре вернётся, только рад будет старому приятелю.

«В общем, всё, что не делается, всё к лучшему», — подытожил внутренний голос: «Что ещё старикам надо, как не забота и понимание?»

Или как говорит Коба: «обещать и любить денег не стоит».

Тепло распрощавшись с