он не видел, как она умирала, беспомощная и разрываемая изнутри. Роз пристроила голову в изгибе его шеи, и все вокруг перестало для него существовать – сохранились только ее запах и тепло льнущего к нему тела. Остальное не имело значения.

– Я думал, ты умерла, – прохрипел он, с трудом выговаривая слова. – Энцо исчез, а потом зажегся свет, и я увидел… увидел…

Святые, он считал ее мертвой. Решил, что она преподнесла себя в качестве последней жертвы.

Только это могло окончательно выбить его из колеи.

Роз каким-то образом сумела уловить смысл его слов. Она повернулась к Дамиану так, что заслонила собой тело Энцо, и впилась в него взглядом голубых, как полуденное небо, глаз, таких яростных и живых.

– Я бы так и сделала, Дамиан, – сказала она, прижимаясь губами, которые вновь были красными, к его дрожащей ладони. – Будь это все по-настоящему, я бы так и поступила.

«Но почему?» – произнес он одними губами, зная, что она не услышит. Затем откашлялся, стараясь избавиться от сдавленности в горле, и проговорил:

– Мой отец…

– Он действительно мертв, – прошептала Роз. – Мне жаль, Дамиан.

Он покачал головой. Ей не было жаль, и это нормально. У нее имелись на то причины. Особенно после всего, что сделал Баттиста.

– Это правда, – настаивала Роз, будто услышала его молчаливое несогласие. – Я так долго ненавидела его. Мечтала о мести. Она придавала мне сил, заставляла идти вперед, а теперь… – Роз умолкла, ее плечи поникли. – Увидев его мертвым, я поняла: лучше мне не стало. Я все так же… сломлена.

Дамиану было прекрасно знакомо это чувство.

– Видимо, пора уже принять, что это состояние останется со мной навсегда, – продолжила Роз по-прежнему тихим тоном, но уже не шепотом. – И… – Она судорожно втянула воздух, Дамиан вдруг понял, что она плачет. В ответ он сжал ее руку, когда по ее телу пробежала мелкая дрожь, позвоночник сгорбился будто сам по себе. – Я убегала от горя, ища возмездия. И настолько увлеклась этими поисками, что даже не осознала до конца смерть своего отца. Так, как это следовало сделать, чтобы жить дальше. Наверное, мне просто… – Голос Роз надломился, и она с трудом сглотнула. – Мне просто суждено быть грустной, понимаешь?

– Понимаю, – пробормотал Дамиан. Он чертовски хорошо ее понимал. Грусть жила в каждом уголке его сердца. Какие бы чувства он ни испытывал, как бы грусть ни усиливалась и ни стихала в зависимости от настроения, она все равно никуда не девалась.

Как только Роз прильнула к нему всем телом, он выпрямился. Обнял ее так, как всего несколько мгновений назад она обнимала его.

Долгое время они стояли неподвижно.

41. Роз

Роз глядела в потолок, наблюдая за тем, как рассветные лучи скользят по комнате Палаццо.

Она не спала. Несколько часов просто смотрела на Дамиана: на то, как поднимается и опускается его грудь, пока сам он, вероятнее всего, борется с кошмарами.

Прошлой ночью только появление Кирана, Сиены и Насим заставило их покинуть Святилище. Избавившись от влияния Энцо, Киран и Сиена сначала наткнулись на тело Баттисты, а потом обнаружили Насим, которая пыталась вернуться в Палаццо. Затем они все вместе спустились в Святилище, где и сложилась вся картина произошедшего.

Как убедилась Роз, человек, находящийся под контролем последователя Хаоса, не забывает о случившемся. Он просто переосмысливает его, как только приходит в себя. Поэтому Киран и Сиена уже знали, что именно произошло с Энцо. Они убедили Дамиана подняться на ноги и заверили его, что он поступил правильно, убив последователя. Насим со слезами на глазах заключила Роз в объятия, и та даже не стала сопротивляться.

Она поняла: переживать горе – нормально. Делиться им – тоже. Не это ли изначально пыталась донести до нее Пьера?

Ты не исцеляешься – лишь становишься сильнее. Находишь способ заново отстроить себя, несмотря на отсутствие существенных деталей.

Как только они с Дамианом вернулись в его покои и остались одни, Роз сняла с него пропитанную кровью одежду и приготовила ванну. Он долго отмокал в воде, которая постепенно приобретала цвет ржавчины, и держал Роз за руку, пока та сидела, прислонившись спиной к ванне. Она знала, что он не просто переживал потерю отца, но и страдал от того, как поступил с Энцо. Для Дамиана это было не просто убийство, а напоминание о войне. Воспоминание о последнем юноше, застреленном у него на глазах, и теперь его собственный палец спустил курок.

Роз ни о чем не спрашивала, да ей это и не требовалось. Она уложила Дамиана в постель, села рядом с ним и, подтянув колени к груди, стала ждать, когда ночная тьма отступит.

Она не думала, что все будет вот так. А именно их победа. Баттиста Вентури мертв. Как Энцо и главный магистрат. Роз грустила не по этому поводу – на ее взгляд, их смерти были справедливыми. Она ничуть не скорбела по ним. Но она оплакивала Пьеру и Амели. Оплакивала состояние матери. Оплакивала отца и то, каким тяжким бременем его смерть стала для совести Дамиана. Она понимала, что он вовсе этого не хотел. Просто мир жесток.

Нет, мир таков, каким его сделали сами люди. Баттиста был жесток. Как и система, которой он служил.

Но они пытались исправить эту ситуацию.

В городе царили беспорядки, мятежники освободили практически всех заключенных. Сегодня Роз необходимо встретиться с ними. Они с Насим расскажут им об иллюзионисте и наконец раскроют причины убийств. Дев узнает, что убийца его сестры мертв, – быть может, это известие поможет ему обрести покой. Ей не терпелось вновь увидеть его улыбку. Ну а если ему потребуется еще какое-то время для скорби – что ж, Роз будет скорбеть вместе с ним.

В глубине душе Роз испытывала разочарование от того, что ни Форте, ни Баттиста не были убиты так, как она того хотела: публично и жестоко. Она даже не видела, как эти мужчины встретили свою смерть. Наверное, в некотором смысле они заплатили за свои преступления, но ей бы хотелось, чтобы в последние минуты жизни они поняли, почему умирают. Поняли, что все это – наказание за их зло.

С другой стороны, Роз не могла убить Баттисту. Не могла так поступить с Дамианом. Он вынудил ее проявить милосердие, хотела она того или нет.

Она сделала выбор, который спас их отношения. Но он заключался не в том, чтобы мести предпочесть слабость. И не в том, чтобы памяти отца предпочесть Дамиана. На самом деле, выбор состоял в том, какую жизнь она хотела бы прожить. И Роз выбрала жизнь с Дамианом.

Отец не осудил бы ее за такое решение. Если она смогла отыскать свой уголок счастья в этом мрачном мире, разве это уже не было справедливостью само по себе?

Чтобы немного взбодриться, Роз откинула простыни. Ей нужно было чем-то себя занять. Проветрить голову. Иначе чем дольше она будет сидеть здесь, тем с большей вероятностью ее мысли переключатся на более серьезные проблемы. Как, например, то, что, в сущности, иллюзионисты не исчезли. Много ли было таких, как Энцо, кому удалось остаться незамеченными? Они жили тайно среди остальных граждан Омбразии? Как