– Это очень опасная игра. Здесь могла случиться война.

– Наверное… Вернее, должна была случиться.

– Почему?

– Потому что без войны не бывает побед. И еще без крови. Чем значимее победа, тем больше должно пролиться крови. Лучше чужой. Мы должны были столкнуться здесь с нашими вероятными противниками и победить их. Потому что знали, что будет, и готовились к этому. Нам нужна была эта война, быстрая и победоносная. Чтобы больше сюда уже никто не совался много лет. Нам надо было подтвердить серьезность своих намерений делом.

– Как мы могли победить, когда нас здесь нет?

– Ты в этом уверен? Может, даже сейчас на дне, на брюхе, лежат наши атомные субмарины, а в сопредельных странах рассредоточены войска первого эшелона, которые должны будут занять аэродромы, порты и пограничные переходы. А потом на расчищенные полосы прилетят транспортные «борты», а с моря придут корабли, набитые под завязку личным составом. Мы ничего не знаем.

– Но почему мы не сделали этого раньше?

– Потому что начать должны были не мы, а они. А мы должны были защитить наши интересы и наших людей. Защитить буровые. И это еще одно их назначение.

– Так, значит, заговор?

– И ты его раскрыл и распутал по ниточкам. Они поверили в нефть и поспешили нарастить здесь свое присутствие. И планировали переворот. Правда, подавить его должны были иначе, без помощи злобных собак и племен. А силой, когда лоб в лоб!

– Все-таки война?

– Да, небольшая, локальная. Но жесткая. В которой мы должны были одержать победу. Потому что мы к ней были готовы. Потому что мы ее создавали. Как тот заговор.

– Мы?..

– Ну, не мы, а они, но с нашей подачи. Нам нужен был этот заговор, так как нужна была причина. И нужна была война. Для победы. Так я предполагаю. Но тут влез ты со своими дворнягами…

– Я разрушил заговор, который был нужен нам?

– Хуже, ты украл у наших силовиков победу! Уверен, они тут подталкивали заговорщиков как могли, а ты тормозил. Палки в колеса им вставлял.

– Но тогда здесь должны были быть их люди.

– Они и были. И один из них – твой хороший приятель. Которого ты зачистил.

– Сергей Семёнович?

– Да.

– Он предатель! Работая на нас, он работал на них, но с разрешения и одобрения своего начальства, которое не знало, что, в конечном итоге, он работает на врага. Так он всё повернул… Он двойной агент. Вернее, тройной

– Тройной. Или… четверной. Тут в цифрах можно запутаться.

– Не понял?

– Я читал твой отчет. Да, его послали в Африку защищать наши интересы, а он продался врагу. Потому что должен был продаться.

– Но он сообщил им об этом. Он вскрыл все карты, рассказал о цели своего задания.

– Или не рассказал. Вернее, рассказал, но не всё.

– Нет, ты ошибаешься! Он куплен, у него дом за океаном, счет… После заговора он собирался отбыть на свою новую родину.

– И прекрасно. Должен был отбыть и работать где-нибудь в недрах спецслужб нашего вероятного противника – в ЦРУ, например. Или в военной разведке. Потому что такими агентами не разбрасываются, а привлекают…

– Что?

А ведь так. Так! Ведь можно предположить, что «кувыркания» Сергея Семёновича на том не исчерпались и он сделал еще один кульбит! Если смотреть с самого начала… Он прибыл от нас и переметнулся к ним, но поставил в известность Москву об этом «предательстве», а своих новых хозяев о том, что его вербовка одобрена Центром. И… получил возможность глубокого внедрения. Уже там, за океаном. Он «продался», чтобы сделать быструю карьеру. Он сделал четвертый кувырок!

То есть работая на них, он всё равно продолжал работать на нас! Просто в ином качестве. Уже не здесь, уже в чужих штабах. Потому что зарекомендовал себя. Потому что помогал им в заговоре, который… нужен был нам! Черт! Он работал на заговор, будучи «предателем», но тем работал на свою страну, на Москву!

А он его… Разрушил его внедрение!

Он ошибся дважды, он ошибся в заговоре и ошибся в Сергее Семёновиче, который не предатель, который свой, который нелегал, «герой невидимого фронта».

– Выходит, я…

– Выходит, ты «зачистил» коллегу. Причем очень ценного, потому что внедренного на перспективу. Он мог сделать карьеру, мог выйти в чины. Но… не вышел. Так бывает, во время войны партизаны и подпольщики частенько приговаривали и ликвидировали наших агентов, «служивших» оккупантам, которых считали изменниками. Или один партизанский отряд вешал старосту и полицаев, которые работали на другой отряд. Таковы издержки тайной войны.

– Почему он ничего не сказал?

– Кому? Тебе? А ты бы сказал? Ну, вот видишь. Ты бы принял смерть молча, чтобы сохранить тайну. Как принял он.

– Я убил своего…

– Ты убил своего. Но в этом нет твой вины. Точно так же он мог убить тебя. Кроме того, ты засветился и должен был оборвать ниточку. Уже по законам нашей организации. Ты тут много чего лишнего натворил. Ты развалил заговор, остановил войну, прикончил коллегу. Такого наворотил! И, может быть, правильно что… наворотил.

– Не понял?

Куратор задумался. Закурил. Огонек сигареты высвечивал его спокойное, без эмоций лицо.

– Выскажу свое частное мнение. Не как куратора. Война – это, конечно, здорово, особенно когда можешь победить малой кровью. Но, завоевав плацдарм, его нужно удержать, это в любом учебнике по тактике написано. И еще написано, что удержать труднее, чем захватить, потому что на тебя полезут со всех сторон! Я не уверен, что мы способны были бы удержать этот плацдарм. Боюсь, слабоват у нас пупок для таких на многие годы задач – развязаться может.

– Но войска, базы?

– Чтобы держать территории, нужны не войска, нужны деньги. Огромные. Нужно кормить личный состав, ремонтировать технику, строить военные городки и укрепрайоны. Нужно покупать лояльность местных властей и кормить их население. Таких денег у нас, боюсь, нет – мы по дну ложкой скребем. И нефти здесь, чтобы подпитать бюджет, как ты теперь знаешь, тоже нет. Колонии – это здорово, это приветствуется, когда ты Империя. Но даже Империи, которые пытались «откусить» больше, чем способны были «проглотить», лопнули. Как Рим, как Советский Союз. Ты подставил своей стране ножку. Это плохо. Но, возможно, ты помог ей избежать больших бед в будущем. Кто знает… Претензий по работе к тебе нет, ты выполнил поставленную задачу. Ты сделал, что должен был, сделал всё правильно. Не твоя вина, что ты не знал всего. Возможно, и теперь не знаешь. Как не знаю я. Потому что всё это лишь мои предположения, а я тоже могу ошибаться. И еще… Твоя протеже…

Что? Кто? Что он сказал?

– Кажется, ее звали Вероникой?

– Да, я упоминал о ней в отчете.