Хрюшкин уже надевал на себя новую рубашку с накрахмаленным воротником. Обращало внимание, что он две рюмки водки за последние полчаса приговорил, а хоть бы хны. Как огурчик. Видимо это уже профессиональная деформация такая.

— Настройся, фильмов с Ван Даммом посмотри, «Кровавый спорт», — руку мне протянул, прощаясь.

Я руку в ответ начальнику пожал, и в этот момент он поднес мне под нос кулак.

— А еще раз, падла такая, руки распустишь… — Хрюшкин вперился в меня взглядом, выцеживая слова. — В нос получишь вот этим вот кулаком. Это сейчас я тебе делаю скидку на то, что ты перед выступлением заведен. Понял?

— У матросов нет вопросов!

Опасности я никакой не почувствовал, поэтому улыбнулся разводя руками. Хотя опасные шутки начальник вздумал шутить — инстинкты дело такое, рука сама левым боковым летит в случае опасности.

На том и сговорились. Махнул на прощание Любане, которая перестала ногти пилить и смотрела на меня волком. Не могла простить, что я ее товарища начальника помял. Сразу в кабинет к своему Никите прошмыгнула.

От Хрюшкина я выходил с ощущением, что зацепила меня новая жизнь, взяла в оборот, будто с обочины подобрала. Немного я расслабился, жирком заплыл в той прошлой жизни, пока ходил в зал, девочек молодых спортивному уму разуму учил и с молодыми в жиме соревновался. А тут на дворе 90-е, булки расслаблять не получится… зато судьба дала мне отличный новый шанс себя миру показать. Тело новое, без травм, пфу-пфу-пфу. Сколько я слышал (да и сам бывало грешил) присказку «а вот я бы, вернись в 90-е». И вот вернулся, Сережа, перед тобой — поле не паханное. Что просил, то и получил. Теперь осталось понять насколько вот это «а вот я бы» действительности соответствует. Смогу ли я сделать то, чего в прежней жизни не удалось? Мечта у меня давняя была — чемпионский титул по профикам взять.

С этими мыслями, я спустился с лестницы, нашел доску объявлений. Вот и плакат — открытый чемпионат по любительскому боксу среди промышленных предприятий города Ростова-на-Дону. В числе участников «Роствертол», «Ростсельмаш», «Горизонт» и другие предприятия. Угу, понятно, угу. Ниже глазами скользнул. Вот. Победители в своих весовых получают путевки на 10 дней в Алтай. Следом отправляются осенью в Москву на финал между предприятиями России.

Ну так-то в здоровом теле в здоровом дух, не все же время за станком проводить. Такого рода мероприятия сохранились и в двадцатых года следующего века, когда «Ростех» организовывал всероссийский чемпионат по боксу между работягами. Я прикинул какая у моего нового тела весовая категория. Наверное, килограммов 85 навскидку, как раз помещаюсь на грани полутяжелого. Выступим, побьемся, чего уж.

Раздевалку пришлось поискать. Прямо спрашивать у работяг куда топать переодеваться, я не стал. Подошел завуалировано к вопросу. На меня шел мужик годов, когда дети выросли, такой же рабочий, как и я, судя по спецовке. Занят он был тем, что с важным видом высмаркивал из ноздрей стружку.

— Товарищ, вы не подскажите, раздевалка открыта?

— О, Серюня, а че ты завыкал! — уставился на меня мужик, вытирая пальцы о штаны и носом шмыгая.

— Не узнал!

— Богатым буду! Че там про раздевалку хотел?

Ну… логично было предположить, что работая в цеху прежний обладатель этого тела, реципиент то есть, мужика этого знал. Только как-то из головы выветрилось, что на заводе никто никому не «выкает», а все обращаются на «ты» независимо от возраста.

— Да я на полдня отпросился, домой иду, вот и спрашиваю, раздевалка открыта? — выкрутился я.

— Вон ты чего, тунеядец! Отказался сообразить на троих, домой намылился, хитрый жук! Как же ты у Маратика отпросился, он все утро бегал, срочные детали, срочные детали, все уши прожужжал. Говорил ты будешь делать.

Я понял, что разговариваю с тем самым Михалычем, который звал нас с фрезеровщиком выпить.

— Михалыч, так я завтра на турнире по боксу выступаю, меня Хрюшкин отпустил лично.

— Ну началось, сегодня его Хрюшкин лично отпускает, а завтра что — с Ельциным будешь за руку в Кремле здороваться? Да шучу я, шучу. Удачи тебе завтра! Чайник береги. А раздевалка — догоняй Антонинку, пока она не умайнала с ключами, а то потом хрен найдешь.

И Михалыч кивнул на тучную женщину в белом халате, косолапящую от двери, которую она только что закрыла. Вот и раздевалка нашлась.

— Ась? — обернулась женщина, когда я ее позвал.

— Раздевалку откроете?

— А ты куда намылился, Кресов? — уткнула она в бока сарделечные руки. — Обед прошел, в раздевалку без особого распоряжения не пускаем.

В итоге слово за слова, женщина передала мне ключ, закатывая глаза и причитая, что ей потом «вставят» и «все вы домой, а потом на меня Никита благим матом орет». Я отулыбался и пообещал, что проблем у нее не будет, а если будет, то «с меня шоколадка».

— Я «Аленку» люблю.

Кстати, плитка шоколада торчала у Антонины в кармане халата. Михалыч видимо уже отблагодарил.

Так и договорились. Я зашел в раздевалку, и понял, что столкнулся со следующей трудностью. Ящики работяг тянулись в два ряда по разным сторонам. Вопрос на засыпку — какой из них мой? Благо я догадался вытащить ключ от замка и увидел на нем набитые цифры 67. Ну а через пять минут уже выходил из раздевалки, одетый в брюки на два размера больше нужного, удерживаемые одним ремнем. И в клетчатую рубашку с коротким рукавом. Чувствуя себя героем анекдота «вашей маме зять не нужен?». Вспомнился старый анекдот.

— Здравствуйте, вашей маме зять не нужен?

— Нужен.

— …

— Ну… и что дальше? Так и будешь молчать?

— Хрен знает, так далеко я ещё не заходил.

Другими словами, чувствовал себя холостым красавчиком. Как я понял, ни детьми, ни плетьми мое нынешнее тело не успело обзавестись. Живем, я аж руками довольно потер, осознав всю широту открытых мне горизонтов.

— Сергей!

Я обернулся, и увидел перед собой свою новую «старую» знакомую Светку.

— Оу?

— Ты все-таки согласился…

Я бровь приподнял, показывая, что пока не понимаю на что согласился.

— Тебя все-таки Никита Ильич уговорил завтра драться во дворце культуры?

— Ну драться меня особо не надо уговаривать, — я подмигнул красотке.

— Ты же только сегодня убедился, что даже штангу не в состоянии поднять! — она всплеснула руками и потопала прочь, бросив напоследок. — Точно хочешь, чтобы тебе эти козлы рога поотбивали!

Че? Какие козлы, это она вообще о чем? Виталя что ли? И почему у меня рога? Это намек? Останавливать ее не стал. Вообще, какое кому дело, чем я в свободное время занимаюсь. Тело мое, что хочу,