— Глупая ты, — сказала Кэдди. Джейсон плачет. Руки в карманах.

— Джейсону богатым быть, — сказал Верш. — Все время за денежки держится.

Джейсон плачет.

— Вот, додразнили, — сказала Кэдди. — Не плачь, Джейсон. Разве сарычам пробраться к бабушке? Папа их не пустит. Ты маленький — и то не дался б им. Не плачь.

Джейсон замолчал.

— А Фрони говорит, что это похороны, — сказал Джейсон.

— Да нет же, — сказала Кэдди. — Это у нас званый ужин. Ничегошеньки Фрони не знает. Он светляков подержать хочет. Дай ему, Ти-Пи.

Ти-Пи дал мне бутылку со светляками.

— Пошли обойдем кругом дома и в окно заглянем в гостиную, — сказала Кэдди. — Вот тогда увидите, кто прав.

— Я и так знаю, — сказала Фрони. — Мне и заглядывать не надо.

— Ты лучше молчи, Фрони, — сказал Верш. — А то получишь порку от мэмми.

— Ну, что ты знаешь? — сказала Кэдди.

— Что знаю, то знаю, — сказала Фрони.

— Идемте, — сказала Кэдди. — Пошли смотреть в окно.

Мы пошли.

— А светляков вернуть забыли? — сказала Фрони.

— Пусть он еще подержит — можно, Ти-Пи? — сказала Кэдди. — Мы принесем.

— Не вы их ловили, — сказала Фрони.

— А если я разрешу вам идти с нами, тогда можно, чтоб еще подержал? — сказала Кэдди.

— Нам с Ти-Пи никто не велел тебя слушаться, — сказала Фрони.

— А если я скажу, что вам не нужно меня слушаться, тогда можно, чтоб еще подержал? — сказала Кэдди.

— Ладно, — сказала Фрони. — Пусть подержит, Ти-Пи. Мы зато посмотрим, как там голосят.

— Там совсем не голосят, — сказала Кэдди. — Говорят же тебе, там званый ужин. Правда, Верш?

— Отсюда не видать, что у них там, — сказал Верш.

— Ну, так пошли, — сказала Кэдди. — Фрони и Ти-Пи можно меня не слушаться. А остальным всем слушаться. Подыми его, Верш. Уже темно почти.

Верш взял меня на спину, мы пошли к крыльцу и дальше кругом дома.

Мы выглянули из-за дома — два огня едут к дому аллеей. Ти-Пи вернулся к погребу, открыл дверь.

«А знаешь, что там внизу стоит?» сказал Ти-Пи. Содовая. Я видел, мистер Джейсон нес оттуда бутылки в обеих руках. Постой минутку здесь".

Ти-Пи пошел, заглянул в двери кухни. Дилси сказала: «Ну, чего заглядываешь? А где Бенджи?»

«Он здесь во дворе», сказал Ти-Пи.

«Иди смотри за ним», сказала Дилси. «Чтоб в дом не шел».

«Хорошо, мэм», сказал Ти-Пи. «А что, уже началось?»

«Ты иди, знай гуляй с ним подальше от глаз», сказала Дилси. «У меня и без того полны руки».

Из-под дома выползла змея. Джейсон сказал, что не боится змей, а Кэдди сказала, он боится, а она вот нет, и Верш сказал, они оба боятся, и Кэдди сказала, не шумите, папа не велел.

«Нашел когда реветь», говорит Ти-Пи. «Глотни лучше этой саспрелевой».

Она щекочет мне нос и глаза.

«Не хочешь — дай я выпью», говорит Ти-Пи. «Вот так, раз — и нету. Теперь за новой бутылкой сходить, пока никто нам не мешает. Да замолчи ты».

Мы стали под деревом, где окно в гостиную. Верш посадил меня в мокрую траву. Холодно. Свет во всех окнах.

— Вон за тем окном бабушка, — сказала Кэдди. — Она теперь все дни больна. А когда выздоровеет, у нас будет пикник.

— Что я знаю, то знаю, — сказала Фрони.

Деревья шумят и трава.

— А рядом комнатка, где мы болеем корью, — сказала Кэдди. — Фрони, а вы с Ти-Пи где болеете корью?

— Да где придется, — сказала Фрони.

— Там еще не началось, — сказала Кэдди.

«Сейчас начнут», сказал Ти-Пи. «Ты стой здесь, а я пойду ящик приволоку, с него будет видно в окно. Сперва только бутылку кончим. Ух ты, от нее прямо хочется совой заухать».

Мы допили. Ти-Пи втолкнул бутылку через решетку под дом и ушел. Мне слышно их в гостиной, я руками вцепился в стену. Ти-Пи тащит ящик. Упал, засмеялся. Лежит и смеется в траву. Встал, тащит ящик под окно. Удерживается, чтоб не смеяться.

— Жуть, как горланить охота, — говорит Ти-Пи. — Залазь на ящик, посмотри, не началось там?

— Еще не началось, — сказала Кэдди. — Музыкантов еще нет.

— И не будет музыкантов, — сказала Фрони.

— Много ты знаешь, — сказала Кэдди.

— Что я знаю, то знаю, — сказала Фрони.

— Ничего ты не знаешь, — сказала Кэдди. Подошла к дереву. — Подсади меня, Верш.

— Твой папа не велел тебе лазить на дерево, — сказал Верш.

— Это давно было, — сказала Кэдди. — Он уже забыл. И потом, он велел сегодня меня слушаться. Что, разве неправда?

— А я не буду тебя слушаться, — сказал Джейсон. — И Фрони с Ти-Пи тоже не будут.

— Подсади меня, Верш, — сказала Кэдди.

— Ладно, — сказал Верш. — Тебя будут пороть, не меня.

Подошел, подсадил Кэдди на дерево, на нижний сук. У нее штанишки сзади грязные. А теперь ее не видно. Трещат и качаются ветки.

— Мистер Джейсон говорил, что выпорет, если сломаешь дерево, — сказал Верш.

— А я тоже про нее скажу, — сказал Джейсон.

Дерево перестало качаться. Смотрим на тихие ветки.

— Ну, что ты там увидела? — Фрони шепотом.

Я увидел их. Потом увидел Кэдди, в волосах цветы, и длинная вуаль, как светлый ветер. Кэдди. Кэдди.

— Тихо! — говорит Ти-Пи. — Они ж услышат! Слазь быстрей. — Тянет меня. Кэдди. Я цепляюсь за стену. Кэдди. Ти-Пи тянет меня.

— Тихо, — говорит Ти-Пи. — Тихо же. Пошли быстрей отсюда. — Дальше меня тащит. Кэдди… — Тихо, Бенджи. Хочешь, чтоб услыхали. Идем, выпьем еще и вернемся — если замолчишь. Идем возьмем еще бутылку, пока вдвоем не загорланили. Скажем, что это Дэн их выпил. Мистер Квентин все говорит, какая умная собака, — скажем, она и вино умеет пить.

Свет от луны по ступенькам в погреб. Пьем еще.

— Знаешь, чего мне хочется? — говорит Ти-Пи. — Чтоб сюда в погреб медведь пришел. Знаешь, что я ему сделаю? Прямо подойду и плюну в глаза. Дай-ка бутылку — заткнуть рот, а то загорланю сейчас.

Ти-Пи упал. Засмеялся, дверь погреба и свет луны метнулись, и я ударился.

— Тихо ты, — говорит Ти-Пи и хочет не смеяться. — Они же услышат. Вставай, Бенджи. Подымайся на ноги, скорей. — Барахтается и смеется, а я хочу подняться. Ступеньки из погреба кверху идут, на них луна. Ти-Пи упал в ступеньки, в лунный свет, я набежал на забор, а Ти-Пи бежит за мной и: «Тихо, тихо». Упал в цветы, смеется, я на ящик набежал. Хочу залезть, но ящик отпрыгнул, ударил меня по затылку, и горло у меня сказало: «Э-э». Опять сказало, и я лежу тихо, но в горле не перестает, и я заплакал. Ти-Пи тащит меня, а горло не перестает. Все время не перестает, и я не знаю,