и Кирпичного переулка. На первом этаже дома висела узнаваемая вывеска. Поднялись по ступеням, Максим открыл дверь, пропуская Лику, оказались в полупустом уютном зале.

— Ты что будешь? — спросил он девушку, когда они подошли к длинной блестящей стойке.

— Овощной салат, чизбургер и колу.

— Тогда и я, — сделал заказ у девушки в униформе.

Лика хотела было открыть сумочку, остановил, — я угощаю.

Расплатившись, взял поднос, прошли к столику у окна. Выставил все, что заказали, сели друг против друга.

— Так нечестно, Макс. Ты меня все время угощаешь, — с упреком сказала Лика, потянув колу через соломинку.

— Да ладно, — рассмеялся. — Сегодня я богатый.

— В смысле?

— Получил стипендию.

— Много?

— Три тысячи пятьсот рублей.

— Не слабо! — округлила Лика глаза. — Больше, чем у нас.

— Вообще-то стипендия у нас две тысячи. Но я получаю еще полторы. Как кандидат в мастера спорта по боксу. — Он показал серебристый значок на форменке.

— Красивый, — оценила Лика.

С аппетитом поели, вышли на улицу, погода опять наладилась. Из-за туч выглянуло солнце, блестел чуть мокрый асфальт. Гуляли до вечера, а когда над Невой заиграли краски заката, Максим проводил Лику до дома. Девушка жила в красивом доме старинной постройки, в четыре высоких этажа, с эркерами и лепным карнизом под крышей.

— Ну что? До следующего увольнения? — подняв светлую головку, спросила девушка.

— До следующего. — Он бережно пожал тонкую руку, и она скрылась в парадном.

Макс, немного постояв, пошел тротуаром вдоль домов. По дороге увидел вывеску «Телефоны и аксессуары» над магазинчиком, расположенным в полуподвальном помещении. Спустившись на три ступеньки вниз, решительно потянул на себя дверь. Звякнул колокольчик.

На витринах неожиданно просторного помещения рядами тянулись мобильники и всевозможные «примочки» к ним. Стал рассматривать.

— Вам помочь? — из подсобки быстро вышел парень примерно его лет, щуплый и в очках.

— Мне нужен сотовый. Недорогой и надежный, — оглядел его курсант.

Деньги на покупку у него были. Из тех, что он получил в детдоме и от Рыбакова.

— Понял, — кивнул очкарик. И взял с витрины один из телефонов.

— Рекомендую. — Он повертел аппарат со всех сторон. — «Нокиа», малайзийская сборка. Объем памяти шестнадцать мегабайт, разрешение ноль три микропикселя, высокая емкость батареи. Цена две тысячи пятьсот рублей.

— Хорошо, — согласно покивал Максим. — Оформляй.

Продавец вернул образец на место, оба прошли к стойке с кассой. Парень принес из подсобки небольшую глянцевую коробку, открыл, вставив сим-карту, проверил работу телефона. Вновь упаковал, выбил чек. Найденов, протянув деньги, взял коробку и, поблагодарив, вышел.

Вернувшись в корпус, отметил увольнительную, прошел через плац в помещение своей роты. Там было тихо и пустынно. Одни курсанты еще находились в увольнении, другие смотрели телевизор в комнате досуга или писали письма.

— Ну, как первое увольнение? — с интересом спросил Максима Генка Резников.

С самого начала они сошлись характерами и дружили. Генка был из семьи военных. Отец, капитан 1-го ранга, командовал в Кронштадте бригадой подводных лодок. Сын, окончив Нахимовское училище, поступил в Морской корпус и шел по его стопам.

— Как в сказке, — улыбнулся Максим. — Вот, купил сотовый. — Он продемонстрировал глянцевую коробку.

— Ну-ка, ну-ка… — Генка вынул из коробки трубку, повертел в руках. — Клевая модель. Теперь будешь звонить своей девушке чаще. — Он радостно рассмеялся.

— Да ладно тебе. — Макс изобразил серьезность и забрал сотовый обратно.

В девятнадцать часов дневальный выдал команду «Построиться для перехода на ужин!». Кормили винегретом, мясным пловом, на сладкое — компот. Подкрепившись, Генка в числе других отправился в курилку, пригласив с собой Максима. Максим не курил, но частенько составлял Генке компанию. Тот знал массу веселых историй и каждый раз в курилке балагурил, рассказывал очередную байку.

— Значит так, — чиркнув зажигалкой, Генка затянулся сигаретой. — Кто из увольнявшихся был сегодня у Медного всадника на Сенатской?

— Мы, — ответили два курильщика.

— И я тоже, — добавил Максим.

— Как вам царский конь?

— Конь как конь, — сказал один. — Правда, здоровый.

— Ничего больше не заметили?

— У него яйца блестят, — почесал нос второй.

— Во! — ткнул в него пальцем Генка. — А кто скажет, почему?

— Хрен его знает.

— Рассказываю, — заблестел глазами душа компании. — Не знаю, кто придумал, но у нас, в нахимовском, издавна существует традиция. Каждый раз ночью перед выпуском пробираться к памятнику и надраивать асидолом царскому коню яйца.

— Га-га-га! — закатились хохотом курсанты. — Травишь!

— Зуб даю. — Генка лихо щелкнул по одному зубу ногтем. — Я в мае в этом участвовал.

В десять вечера из увольнения вернулись последние курсанты, через час прозвучала команда «Отбой!». В кубриках погас свет, воскресенье закончилось. За окнами висела желтая луна.

Глава 3

Отпуск. Продолжение учебы

Дни летели стремительно, и все они были заполнены до отказа. Подъем в шесть утра, трехкилометровый кросс, по еще пустым улицам Васильевского острова, завтрак и занятия до обеда. Короткий отдых, снова занятия. Самоподготовка, ужин, личное время, отбой. В увольнениях Макс продолжал встречаться с Ликой, их дружба крепла, и, быть может, они стояли на пороге чего-то большего…

Среди курсантов роты у Максима появился еще друг — Юрка Песин. Ребят сблизил спорт. Песин имел первый разряд по штанге. Юрка был родом из шахтерской семьи, отец работал в Кузбассе на шахте.

Еще с советских времен в корпусе культивировалось особое отношение к спорту. Имелась своя команда, нередко побеждавшая на общефлотских соревнованиях. Найденов с Песиным были зачислены туда и вместе посещали тренировки.

В феврале, после завершения первого семестра и сдачи экзаменов, курсанты разъехались в отпуска. Резников отправился в Балтийск, Песин в Кемерово, а Максим решил навестить Балашиху. Очень хотелось увидеть Рыбакова, да и ребят из своего выпуска. Посмотреть, как живут, чем занимаются.

— Что тебе привезти из Москвы? — спросил он Лику в увольнении перед отъездом.

Тем днем, посмотрев в кинотеатре фильм «Брат», они гуляли по Летнему саду. На Максиме черные шапка и шинель с якорями на погонах, на девушке меховой берет и шубка. Стояла оттепель, с деревьев, подтаяв, падал с тихим шуршанием снег. В задумчивости стояли античные статуи на аллеях.

— Привези себя, — рассмеялась Лика и, чмокнув на прощание в щеку, убежала.

Москва встретила небольшим морозцем и деловитостью Ленинградского вокзала. На платформах суетились пассажиры, грузчики толкали тележки с багажом. Металлический голос из колонок объявлял прибытие и отправление поездов. На табло светилось время — четырнадцать часов.

Выйдя на Комсомольскую площадь, Найденов был остановлен военным патрулем: офицером и двумя курсантами с красными повязками на рукавах.

— Ко мне! — махнул хромовой перчаткой старший лейтенант.

Подойдя, вскинув руку к виску, представился, внимательно оглядел приезжего курсанта.

— Куда следуете?

— В краткосрочный отпуск. В Балашиху.

— Документы.

Опустив у