У поворота, за милю от города, Максимилиан всех остановил, к радости госпожи Ланге разбудил его:

— Господин генерал, Мален.

От дневного сна злой, он вылез из кареты. Осмотрел людей, пошёл и каждому говорил, что тому надобно делать. Гвардейцам:

— От пыли отряхнитесь. Выглядеть красиво всем.

Максимилиану:

— Прапорщик, разверните моё знамя. Поедете сразу за мной.

Оруженосцу:

— Фейлинг, коня мне. И господа пусть приведут себя в порядок.

Епископу и брату Семиону, он с ними всё ещё в Эшбахте обговорил:

— Святые отцы, вы знаете, что делать, отсюда до города идите пешими.

Сам сел на коня, Бригитт уже вернулась к карете, Ёган помог ей сесть туда.

Святые отцы вышли вперёд и пошли по дороге, как и просил Волков.

А уже он двинулся за ними. А за ним Максимилиан с его штандартом.

После все остальные.

Не преодолели они и половину пути, как пара стражников вышла из городских ворот, загнала в город торговцев, что стояли у входа, и стали толкать тяжёлые створки. Волков знал, что так будет, горожане не осмелятся противиться пожеланию герцога.

И когда он подъехал к воротам, те были заперты, хотя мост и не поднят. А на приворотной башне уже собралось несколько стражников, и старший из них, видимо сержант, прокричал:

— Извините, господин, но бургомистр распорядился вас не пускать. Наш капитан велел закрывать перед вами ворота.

— Так ты, подлец, знаешь, кого не пускаешь? — выехал вперёд Максимилиан. — То сам кавалер Фолькоф, генерал архиепископа Ланна и полковник императора, меч Господа, опора Святого престола, паладин, гроза горцев и победитель мужиков, и что же, ты не пустишь его, негодяй?

— Уж простите меня, господин генерал, но ворота перед вами я раскрыть не могу. Герцог не велел перед вами открывать ворота.

— А перед епископом новым велел герцог тебе запирать ворота? — крикнул отец Семион.

Теперь сержант стражи молчал, смотрел вниз, но ничего ни сказать, ни сделать не решался. Боязно было человеку, с одной стороны, герцог, бургомистр и капитан городской стражи запретили ворота отпирать, а с другой стороны, там великий воин под своим знаменем со своими опасными людьми, да ещё епископ, попробуй не отопри. Тут бы всякий призадумался.

— Что же ты молчишь, добрый человек? — кричит ему брат Семион. — Неужто ты Его Преосвященство, епископа города и графства Мален, ко престолу его не пустишь?

— Не знаю я, что делать! — кричит в ответ стражник. — Не велено господина фон Эшбахта пускать…

— Так ты его и не пускай, ты только епископа пусти…

— Так тогда и Эшбахт проскочит. Я лучше сейчас за ротмистром пошлю. Пусть он разбирается.

— А ну стой! — первый раз рявкнул сам епископ. Рявкнул звонко и грозно, такой голос как раз хорош будет проповеди читать, в самых дальних уголках церкви его все расслышат. — Стой, нечестивец! Велю тебе сначала ворота мне открыть, а уже потом бегать за своими начальниками. А не откроешь, так отлучу тебя и жену твою на год от церкви за неуважение к сану святому, отлучу под тяжкую епитимью. Уж жена твоя тебе благодарна за то не будет. Отворяй мне двери, безбожник, немедля, а уже потом бегай за своими начальниками.

Смотрит сержант на епископа, и кисло ему на душе, епископ одет просто, как самый бедный монах. Сразу видно: истый в вере человек. С таким не шути, он сам к себе строг и других не помилует.

И решается наконец сержант стражи, будь что будет, но такого попа лучше не злить:

— Простите, монсеньор, сейчас отопру.

Когда мимо сержанта проехал господин фон Эшбахт, сержант тяжко вздохнул, думая о будущих своих неприятностях. А сержанту, склоняясь с коня, один молодой господин и сказал:

— Не бойся, сержант, генерал за тебя похлопочет.

Глава 4

Как только въехали в город, кавалер говорит Сычу:

— Езжай найди дом этой вдовы… Как её там…

— Габен, — напомнил Сыч.

— Да. Узнай, там ли фон Эдель, если там, то подумай, как нам в дом попасть, не ломая дверей.

— Всё сделаю, экселенц. Ёж, эй, Ёж, пошли, лопоухий, дело есть.

Как только они уехали, так и Курт Фейлинг попросился домой, хотя бы до утра. Волков его отпустил и поехал к родственнику — купцу Кёршнеру. Ну а куда ещё?

И как только генерал въехал в его двор, сам Дитмар Кёршнер и его жена Клара вышли во двор его встречать. Двор купца был большой, дом большой, конюшни большие. Куда ещё мог податься кавалер со всеми своими людьми?

— Друг мой, дорогой родственник, уж не взыщите, что в столь поздний час я беспокою вас так нежданно, — говорил кавалер, обнимая толстые плечи купца, а потом и кланяясь низко хозяйке. — И вас, сударыня, прошу простить, но новому епископу ещё нет постоя, первый день он приехал в город, — он повернулся к отцу Бартоломею. — Монсеньор, дозвольте вам представить моих родственников.

Госпожа Клара с поклонами подошла к монаху, да и сам Кёршнер поторопился целовать руку ему. Волков видел, что и купец, и его жена сильно взволнованы. Да и монах тоже порозовел щеками. Простой монах-инквизитор ещё не привык к своему новому сану, ещё удивлялся он, что так ему радуются хозяева большого дворца.

— Его Преосвященству негде пока жить, дворец бывшего епископа был его фамильной собственностью, а в приходе при кафедрале покои ещё не подготовлены. Не обременит ли монсеньор вас, дорогие мои родственники, своим присутствием, пока покои для него не будут готовы? — просил Волков, прекрасно понимая, что епископа и его самого в этом доме примут как самых желанных гостей. Для Кёршнеров всё ещё было большой честью принимать славного рыцаря, пусть даже и опального, и главного священнослужителя целого графства. И Волков продолжал: — Монсеньор епископ весьма скромен в своих желаниях и прост в жизни, он не обременит вас, дорогие родственники.

— Что вы?! Что вы говорите, дорогой вы наш родственник? — воскликнула Клара Кёршнер. — Для нас то честь великая, чтобы монсеньор епископ жил под нашей крышей. И мы будем просить, чтобы Его Преосвященство был у нас как можно дольше.

— Да-да-да, — поддакивал её муж.

С этим делом было улажено, теперь нужно было познакомить городских нобилей с новым епископом. Волков берёт под локоть хозяина дома и отводит в сторону:

— Друг мой, у меня есть задолженность перед важными жителями города, брал я у них деньги, золото. Теперь я уже в займах не