Шрифт:
Закладка:
Егор смог убаюкать бдительность Василиничевой, напросился к ней в гости на чашку чая. Женщина жила одна, в маленьком кирпичном доме с забором из оцинкованного профнастила. Возможно, Людмила рассчитывала на допрос в обстановке более интимной, чем разговор с глазу на глаз. Если так, то Стасов обманул ее ожидания. Поговорил, попил чайку и ушел, оставив бяку в ее телефоне. Установить шпионское приложение на смартфон дело нехитрое и быстрое, если знать как. Стасов справился с задачей. И пару «жучков» установил — в прихожей и гостиной.
Василиничева жила на улице, параллельной Колхозной, а «жучки» позволяли прослушивать разговор на дальности до километра. Смешно это или нет, но сигнал уверенно принимался перед самым домом на улице Колхозной, но стоило переступить порог, он обрывался. Пришлось ставить приемник на столик перед домом, под виноградную беседку. Погода хорошая, тепло, приятный ветерок с реки тянет.
Желудок полный после обеда, пиво вкусное, балычок просто прелесть. Люба со своим мужем на задании — во дворе соседнего дома, Стасов, устав от Василиничевой, переключился на других знакомых потерпевших. И Малахов с ним. А Максим на прослушке. И так хорошо ему, так уютно. Глаза слипаются, бессонная ночь дает о себе знать. Но Максим знает, как бороться со сном, опыт у него большой.
«Эй, хорош спать!»
Максим распахнул глаза, ожидая увидеть Малахова, Стасова или даже Штанова. Все-таки заснул он, а разбудил его незнакомый голос. Но Стасов такой, что мог изменить голос — шутки ради.
Но вокруг никого, только листья над головой шелестят. Где-то за забором негромко засмеялась Люба, похоже, наблюдение за соседом проходит успешно.
«Да не сплю я!» — отозвалась Василиничева.
Максим кивнул. Это из эфира голос. Телефон Людмилы молчит, но сигнал идет с «жучков».
«Просто присела… А ты как зашел?»
«Дверь открыта была».
«Не ври, закрывала я дверь!»
«Я никогда не вру!» — в мужском голосе зазвучали угрожающие нотки. «Ну, может, и забыла закрыть»… — заметно присмирела Василиничева.
Максим вспомнил, с кем говорила Людмила до того, как он уснул. Не пошла она к Драбовой, а переговорила с кем-то по телефону, видно, ее саму сморил послеобеденный сон. А тут гость, дверь закрыта, но у него отмычка. Людмила это поняла, возмутилась, но быстро сдала назад. Видимо, опасный у нее гость.
«А может, ты еще что-то забыла?»
Максим услышал, как заскрипел диван, это гость подсел к хозяйке дома.
«Может, не сейчас?…» — жалобно спросила она.
«Кто не может, тот не сейчас. А я всегда могу!»
«Ну Гена!» — захныкала женщина.
Диван заскрипел еще сильнее. Женщина легла, Гена на нее навалился, и понеслась. Максим поднялся, смахнул со стола приемник и отправился к своему «Фокусу», который стоял за воротами.
Возле пятьдесят шестого дома на Ворошилова, где жила Василиничева, стоял черный тюнингованный «Гранд Чероки» третьего поколения, окна затемнены, не видно, есть кто в салоне или нет. Максим проехал мимо, метров через пятьдесят свернул с дороги, невольно заблокировав выезд со двора полутораэтажного дома, остановился. Перебрался на заднее сиденье, достал бинокль, навел на «Чероки». Лобовое стекло не тонировано, но в салоне темно, даже многократное увеличение не позволяло увидеть что-либо сквозь него. Но и движений за стеклом не угадывалось, скорее всего, в машине никого нет.
А в эфире скрипел диван, раздавались охи, вздохи, полезной информации ноль, один голый разврат. Гость на самом деле мог, причем долго. Максим успел войти в базу, пробить владельца «Гранд Чероки», который стоял у пятьдесят шестого дома. Владелец Горошников Геннадий Алексеевич, восьмидесятого года рождения, место регистрации город Волговодск, улица Октябрьской Революции, дом семнадцать, квартира сто четыре.
Наконец на диване успокоились. А вскоре и заговорили:
«А ты говорила, не сейчас!»
«Уже забыла!» — засмеялась Василиничева.
«И я забыл. Здоровался я с тобой или нет?»
«Эй, хорош спать!» — передразнила гостя Людмила.
«Да? Ну, тогда привет! Как дела?»
«Да как дела…»
«Что, ничего интересного?»
«Ну, как тебе сказать… Никиту из воды сегодня выловили».
«Какого Никиту?» — после короткой паузы спросил Горошников.
«Ну как это какого? Ты же спрашивал!»
«Кого я спрашивал?»
«Драбова Никиту. Ты спросил, чем он занимается».
«Я спросил?… Ты говорила о своей подруге, сказала про ее мужа, я спросил, чем занимается подруга, чем занимается ее муж».
«Да?»
«Так что не надо на меня бочку катить!»
«А кто на тебя бочку катит?»
Максим усмехнулся. Драбова всего лишь выловили из воды, Василиничева не сказала, живого или мертвого. А Горошников уточнять не стал, как будто знал, что из воды могли поднять только труп. И спрашивал он в свое время о Драбове, может, для того и снял Василиничеву, чтобы вызнать о нем побольше. И до нее, похоже, стало доходить, что их знакомство не случайное.
«Ты лучше на меня батон покроши… Что там у тебя пожевать?»
Разговор переключился на курник, который Людмила испекла сегодня утром, а затем парочка перекочевала из гостиной на кухню. Там находился второй «жучок», но Максим разговор слушать не стал. Он взял тонкий, пластинчатой формы GPS-трекер, вышел из машины и, пошатываясь, с глупым выражением лица направился к «Чероки».
Он прошел рядом с машиной, поэтому смог заглянуть в салон через затемненное окно. И никого не увидел.
Павлов остановился возле багажника, оставаясь с правой стороны машины, отжал пальцами верхний край накладки под задний номер и вставил трекер в зазор. Маячок зашел плотно, накладка, прижимая его, не оттопырилась.
В надежде, что его не заметили, Максим взял обратный курс, вернулся в машину. Там и услышал голос Горошникова.
«Что, совсем мертвый?»
Максим облегченно вздохнул. Судя по тону, Гена и не догадывался об установленном под номером маячке.
«Даже еще мертвее. Больше недели в воде пролежал».
«Видела труп?»
«Ну да, прошла мимо, глянула. Спрашиваю кто, а там сержант, Драбов какой-то, говорит».
Максим усмехнулся. Хорошо у местных служба налажена, особенно работа с населением. Спросили — ответили, а тайна следствия пусть пока в сторонке постоит.
«А я как знала, что это Никита! Он же как уехал тогда в Москву, так и пропал!» — распаляясь, проговорила Людмила.
«Когда тогда?»
«Ну, я же говорила тебе, что Никита в Москву едет!»
«Рано утром?»
«Рано утром!»
«Зачем ты мне это говорила?»
«Так ты спросил…»
«Ничего я у тебя не спрашивал!» — отрезал Горошников.
