— Я не собираюсь с Вами спать, — заявляю безапелляционно, пытаюсь нырнуть под его руку.

— А я разве предлагал? Мелкие тощие девчонки меня не особо интересуют. Спереди плоско, задница костлявая.

Врёт.

Я прекрасно ощущаю его «отсутствие интереса». Твёрдое и внушительных размеров.

— Минуту назад Вы хотели посмотреть на эту плоскость. А где-то час назад предлагали в туалете совершенно непристойные вещи, — фыркаю, тут же хочется застонать. Кто меня за язык тянул?

Просто стало немного обидно.

— Сразу не разглядел, каюсь. Зрение подвело, — в противовес своим словам лишь сильнее прижимается. — Путаешь меня, девочка. Хочешь или нет? Могу сделать исключение, ощущаешься ты приятно, — и в подтверждение бёдрами толчок делает, чтобы я точно смогла прочувствовать всё, что у него ниже живота.

Брыкаюсь, но куда мне против его напора.

Одну рука на шею перемещается, второй футболку вверх задирает. У меня кожа мурашками тут же покрывается, когда ягодицы без какой-либо защиты остаются под его жадным взглядом.

— Что Вы делаете? Отпустите меня… — голос срывается, когда горячая ладонь куда не надо ложится.

— Да вот думаю мнение своё изменить. Задница у тебя зачётная, ракурс отличный, — пальцы свои сжимает, поглаживает подушечками бедро, опуская их на внутреннюю сторону в опасную близость к…

— Не надо! Я не хочу!

— Не провоцируй меня. В следующий раз башку на инстинктах сорвет, разложу в том же месте, где поймаю. Я привык, что баб… Что женщины обычно нарываются такими способами, — тяжело мне в волосы выдыхает и отстраняется.

Слышу лязг ремня.

— Вот так и стой, маленькая, — смеётся. — Будешь подглядывать — накажу.

За долгие десять минут я успеваю изучить каждую фигурную трещинку на двери, потому что его предостережение звучало уж очень реально. А способ таких вот наказаний он мне ещё перед моим душем раскрыл.

— Запястья покажи, — завожу их за спину. — Я уже всё, так что можешь повернуться.

— А Вы одеты?

— В полотенце. В отличие от некоторых, я умею с ним обращаться, — всё-таки заметил.

Мужчина рассматривает мои изуродованные запястья, достает из ящика какую-то мазь и невозможно бережно втирает в ссадины обезболивающее. На какое-то мгновение я таю и просто наблюдаю за осторожными скольжениями подушечек на моей коже.

— Почему ты дрожишь? — оглушает меня своим вопросом.

— Боюсь, — чистая правда.

Нахожусь в доме незнакомого мужчины внушительных габаритов, ночью, без хотя бы элементарного телефона. Неужели он не понимает?

— Я тебя из круга вытянул, пальцем не тронул, к себе пустил, а ты трясешься.

— Из какого круга?

— Из того, где информацию вытягивают совсем не кулаками. Что для женщины страшнее? Догадаешься, вроде не глупая.

— Они бы меня… — всхлипываю. Кажется, я пошла на новую петлю. Вроде получается выбросить всё лишнее из головы, но один крючок возвращает обратно в ту запертую жуткую комнату, из которой мне вряд ли удалось бы вырваться живой.

— Тихо. Завтра всё. Я это к тому, что не надо на меня так смотреть. Поводов не давал. Спать пошли, а то в обморок хлопнешься от усталости.

Отпускаю себя. Не могу больше бегать.

Веки тяжелеют, ноги ватными становятся — мне бы до кровати дойти без происшествий, уже хорошо будет.

Зажмуриваюсь, когда мужчина полотенце тянет, чтобы спортивными штанами его сменить. В одеяло зарываюсь, жертвуя подушкой, которую позади себя укладываю с умыслом хоть какой-нибудь стены между нами этой ночью. Он ведь всё равно не позволит мне уйти на диван.

Опять металл о металл бьётся. Прислушиваюсь, кутаясь сильнее, когда постель провисает под весом мужчины.

— Руку давай. Ложись сразу удобнее, вертеться потом не сможешь.

Что он задумал?

— Зачем это?

— Не доверяю я тебе. Открою завтра глаза, а мой приз уже билет себе в другой город покупает. Так не пойдёт.

— Но у меня… — я догадалась, что он решил наручники в ход пустить. Завтра после такого рукам станет хуже.

— Я же не зверь, никто не собирается тебя калечить, — на предплечье ложится эластичный бинт. Мягко окутывает кожу выше поврежденного места, а после поверх него щёлкает металлический браслет.

Послушно тяну к нему вторую руку, но мужчина лишь улыбается, отбрасывает мою баррикадную подушку куда-то в сторону и прижимается к моей спине, обнимая и застегивая второй браслет на собственном запястье без какой-либо защиты под ним.

— Никогда бабам не разрешал эту херню на себе использовать, — щекочет шею тёплым дыханием и позволяет уложить руку как я хочу.

— Женщинам, — сонно поправляю его.

— Женщинам, женщинам. Спи уже.

Слишком много всего сегодня произошло. Не могу сопротивляться и держать своё сознание под контролем.

Одинокие слёзы всё же чертят на лице влажные дорожки. Мужчина был прав — мой мир изменится.