Бетонный домик пугал его, но еще больше ужасали его керамические плитки, темно-фиолетового цвета, которыми Человек выложил дно маленького бассейна, похожего на темную яму. Оттуда большая труба отводила его воды в грязную канаву, напоминавшую свалку. Стальную трубку поменьше Человек вставил в самое сердце Родничка и заставил его течь через нее.

Он уже не журчал и не булькал так, как раньше, и становился все слабее и слабее. Он страдал от постоянного нежелания течь, но пути назад не было: родники текут, пока течется. То, что теперь Человек смотрел на него с чувством удовлетворения, уже не радовало его, тем более что после всех своих преобразований, воду он почти не пил: ему было достаточно созерцания сделанного им.

Прошло несколько недель. Струйка Родника стала совсем тоненькой, а однажды, когда Человек пришел к нему, оказалось, что того уже нет: были трубы, был бетонный домик и фиолетовые плитки, но воды не было. Человек очень огорчился. «Какая душевная черствость, какая черная неблагодарность! Ведь я столько для него сделал! – не удержался он от горького восклицания.

Человек долго размышлял над создавшейся ситуацией и решил, что его труд не должен пропасть: он провел к трубе, оставшейся от Родничка, водопроводную воду, а заодно поставил и кран. Теперь все было как надо. Человек приходил к крану, открывал его и, выпив полную кружку воды, отмечал с удовлетворением легкий привкус хлорки, намекавший на то, что эта вода находится под контролем.

ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ СКАЗКА

Среди причудливых кораллов и морских звезд лежала неприметная Раковина, почти сливающаяся с коричнево-зеленым илом, выстилавшим дно. В отличие от других ракушек, пленявших неожиданными оттенками цветов и изысканностью форм, она была совсем простенькой. Вся-то она состояла из двух створок неправильной овальной формы и того, что было между ними. А там была жизнь, нежная, хрупкая и преходящая, как все живое. А может, это была душа, потому что ее переполняла любовь: Раковинка любила Море, любила, как она сама утверждала, с первой минуты своего существования, любила нежно, трепетно, отдаваясь до конца своему чувству, дышала им, и это странное помешательство со временем только усугублялось, развлекая всех, кто с нею сталкивался. И только Морская Улитка, живущая рядом, пыталась образумить ее.

–Ну почему ты любишь именно его? Ты хоть можешь объяснить за что? – взывала она к ее логике.

–Люблю за … Нет, не могу… Моя жизнь – это моя любовь…, запинаясь, с долгими паузами отвечала Раковинка. И вдруг испуганно вопрошала прерывающимся от волнения голосом. – А может быть, я умру, когда умрет моя любовь?

–Совершенная чушь! – негодовала Улитка. Неужели ты думаешь, что оно когда-нибудь ответит на твою любовь? Способно ли оно вообще испытывать хоть какие-то чувства?

Есть мир, где я самая желанная и единственная, – тихо, но упрямо прошептала та.

Ну, а зачем ты держишь створки постоянно открытыми? Разве ты не знаешь, что это просто опасно? – не унималась подруга. – Да и привлечь может только тайна, загадка, недосказанность, а ты вся нараспашку.

–А как же иначе? Ведь для меня нет никого ближе его, – возражала бедная сумасшедшая.

–А я? – обиделась Улитка. – Ты точно ненормальная!

И она спряталась в свой домик, ругая себя за доброту и отзывчивость. А Раковина снова осталась в одиночестве. Хотя нет: с нею было Море. Оно было с нею всегда. И она отдалась ощущению незримой связи с любимым. Оно было особенно сильным, когда сквозь толщу морской воды на неё падал свет солнца. Оно словно нанизывало её на свои лучи, теплело море, теплело у неё внутри. И она начинала светится, переполненная своей любовью.

Шло время, и с каждым годом берег становился всё ближе к ней. Отмель мелела, пока не превратилась в литораль: во время отлива дно становилось берегом, высыхало, и приходилось, чтобы сохранить себя, очень плотно сжимать створки. Менялась и сама Раковина: стала больше , темнее и покрылась едва заметным зелёным налётом. Она чувствовала, что живёт между двумя мирами, на границе их, и предчувствие перемен неотвратимо вызревало в ней. "А что будет с моей любовью, когда не будет меня?" – часто думала она теперь.

И вот однажды во время отлива Раковина почувствовала как какая-то сдирает ее с того места,к которому она приросла. Она куда-то летело, потом упала. Нестерпимый жар солнца словно расплавлял её… "Мой единственный, любовь моя…", – тихо-тихо прошептала она, но никто не слышал её, а Море было как никогда далеко от неё…

На берегу возле большой кучи морских ракушек сидели неколько человек. Они вскрывали ножами раковины и, очищая их, складывали в мешки. Даже свежий морской ветерок не мог развеять тошнотворный запах, исходивший от ракушек, уже много дней лежавших здесь на солнце. Люди проработали уже несколько часов, когда вдруг раздался удивленный крик и один из них высоко поднял огромную жемчужину, сиявшую живым золотисто-розовым светом в его смуглой руке.

С восхищением и вожделением, столпившись, рассматривали люди прекрасный жемчуг. Они спорили, жестикулировали, размахивая ножами. А

Жемчужина, переходя из рук в руки и нежась под жарким солнцем, внезапно поняла, что тут, на этом берегу, начало её долгого пути в Мир Людей, и дорога эта будет долгой и полной страстей.