Шрифт:
Закладка:
Для Сеньки с самого рождения мир был внимательным, дружелюбным и полным абсолютной любви. Эти же малыши в массе своей были худенькие и бледные, а в их глазах отражались недетская скорбь и какая-то мудрость, совершенно несоответствующая возрасту. Они даже двигались не так, как остальные дети – подвижные, неугомонные, шебутные. Словно привыкли жить с оглядкой, стараясь не нарушать правил.
– Настюша! – закричал стоящий рядом Таганцев. – Настенька, иди сюда.
От группки детей, которые увлеченно играли на лавочке какими-то куклами, отделилась маленькая девочка с белокурыми кудряшками, оглянулась на воспитательницу, спрашивая разрешение, получив милостивый кивок, двинулась на тоненьких, похожих на веточки, ножках в сторону Натки и Кости. Ручки у нее тоже были как веточки, а когда она подошла поближе, у Натки перехватило дыхание от синевы огромных, в пол-лица глаз. Ну да, Таганцев говорил, что у этого ребенка совершенно потрясающие глаза.
Натка вдруг подумала о том, что совершенно не подготовилась ко встрече. Что говорят в таких случаях? Называют свое имя? Спрашивают имя ребенка? Но они же уже знают, что девочку зовут Настей. Сразу протянуть куклу или подождать? И вообще, что сейчас думает этот маленький человечек? На что надеется?
Ответ на этот вопрос появился незамедлительно. Остановившись перед присевшей на корточки Наткой, Настя уставилась ей прямо в лицо своими невообразимыми глазищами и требовательно спросила:
– Ты – моя мама?
Мир остановился. Исчез куда-то гомон детских голосов, прерываемый резким покрикиванием воспитательницы. Солнце перестало слепить глаза. Не хрустел песок под тонкой подошвой босоножек. Не дышал взволнованно рядом Таганцев, надежный, любящий, верный Костя, который фактически силой привез ее в Энгельс.
– Нет, – сказала Натка тихо. – Я не твоя мама, малыш.
И не увидев, а скорее почувствовав, как вздрогнул от этих слов Таганцев, добавила поспешно:
– Но я бы очень хотела ею стать.
* * *
Несмотря на раннее утро, термометр уже показывал двадцать шесть градусов. Ну да, днем обещали плюс тридцать два, невиданное дело для августа. Хорошо, что залы заседаний оборудованы кондиционерами, иначе работать было бы вообще невозможно. Доехав до работы и вознеся хвалу небесам за то, что моя машина сегодня не выдала мне никаких возможных приключений (как бы я в отсутствие Таганцева с ними справлялась, интересно), я поднялась в свой кабинет, где на столе уже стояла обещанная Машкой корзина, из которой выглядывал кабачок. Огурцы, перцы, помидоры и зонтики укропа тоже были на месте. Я вздохнула и переставила корзину на стул, задвинув последний под стол для посетителей. Не хватало еще, чтобы визитеры видели в кабинете федерального судьи выставку урожая.
В кабинет заглянул мой помощник Дима. Улыбка у него была ехидная. Знамо дело, из-за корзины, почему бы еще?
– ЕленСергеевна, – скороговоркой произнес он, – доброе утро. Кофе будете?
– Буду, Дима, – вздохнула я, привычно сокрушаясь, что не забежала в соседнюю булочную за свежими пирожными.
Раз уж мой помощник каждое утро заботливо поит меня кофе, надо и мне вносить вклад в регулярный второй завтрак. Конечно, иногда я так и делаю, но вот сегодня проскочила мимо, решив, что и так сойдет.
– К кофе у меня есть пряники из Базеля, – ответил на мои невысказанные мысли Дима. – Отец только что вернулся из командировки в Швейцарию, привез. Это, чтоб вы знали, прямо символ Базеля. Пряники изготавливают по специальной рецептуре, причем вручную. Рецепт передают из поколения в поколение, и изысканным вкусом эти пряники, говорят, не похожи ни на какие другие в мире. Я решил, что вы должны попробовать.
Мой помощник из очень состоятельной и, что называется, приличной семьи. Его отец работает в МИДе, поэтому Дима может вести весьма безбедную жизнь при довольно скромной зарплате помощника судьи. Признаться, Диме уже давно надо сдавать экзамены и выходить на самостоятельную дорогу, но он продолжает работать со мной, утверждая, что никуда не спешит, а пока набирается бесценного опыта.
Правда, я подозреваю, что ему просто лень готовиться к квалификационному экзамену, а потом проходить конкурс, вот он и ищет отмазки, чтобы этого не делать. Что ж, при таких родителях это и неудивительно. Надо признаться, что меня такое положение дел тоже вполне устраивает, потому что помощник Дима отличный, дотошный, въедливый, исполнительный, уже с огромным опытом, да и человек хороший. За те годы, что мы трудимся вместе, мы отлично сработались.
– Дима, ты меня балуешь, – сказала я и отхлебнула кофе из поставленной передо мной чашки. – Пряники, да еще из Базеля. Какое дело у нас сегодня слушается первым?
– Об усыновлении, – ответил Дима, отставил свою чашку, отложил надкушенный базельский пряник и с готовностью открыл папку с документами. Мне тут же стало неудобно. – Некая Селиванова Светлана Николаевна подала заявление по гражданскому делу об установлении усыновления в отношении Васенина Алексея Сергеевича, проживающего с истицей по одному адресу. Просит также изменить ему фамилию, имя и отчество.
– Ясно, – проговорила я. – Дима, пей кофе и ешь свой пряник, он действительно очень вкусный. Когда базельцы говорят про неповторимый изысканный вкус, то не врут. Потом у нас нескоро будет время на любой перекус, так что используй его с пользой. А дело я, разумеется, смотрела. Понимаю, что в судебном заседании бывает всякое, но заранее ничего сложного в нем не вижу. Мальчик живет с опекуном уже больше года, органами опеки женщина характеризуется положительно, так что, думаю, проблем не будет.
– А вы заметили, Елена Сергеевна, что дела об усыновлении чаще всего рассматриваются без каких-либо сложностей? – спросил Дима, снова откусывая от пряника. – Без задержек, в сроки, предусмотренные Гражданским процессуальным кодексом и к огромной радости усыновителей. Часто рассмотрение такого рода дел занимает совсем мало времени: никто не против, заключение органа опеки и попечительства положительное – три минуты в совещательной комнате, и оглашается решение.
– Так это же вполне объяснимо, – согласилась я. – Органы опеки хорошо знают свою работу, поэтому детей случайным людям не доверяют. Для того чтобы усыновить ребенка, нужно преодолеть немало сложностей. И документы собрать правильно, и школу приемных родителей пройти, и куче критериев соответствовать. Такие решения с кондачка не принимают, поэтому к тому моменту, когда дело доходит до суда, все стороны уже знают друг друга как облупленных и никаких юридических преград для оформления положительного решения нет. Не знаю, как ты, а я такие дела люблю. Времени много не занимает, да и дело доброе в результате сделано. Одним сиротой становится меньше, одной счастливой семьей больше.
– Так-то оно так, – покачал головой Дима и, видя, что
